Взломать шамана

Секунды тянулись кошмарно медленно. С момента, когда Ляшкина предупредили о возвращении Шестакова, времени прошло достаточно, чтобы хозяин мог добраться от Клариной машины до крыльца дома несколько раз. Спрашивать по рации, куда подевался Шестаков, Владимир опасался – даже самый негромкий шум мог привести к неудаче. И вот когда стало казаться, что больше тянуть уже некуда, и придется предпринять что-то самому, прямо возле своего левого уха Владимир услышал негромкий щелчок. Который, как человек военный, узнал сразу. Возле его виска только что сняли с предохранителя пистолет. Глок-17, если быть совершено точным – штатное оружие работников прокуратуры РФ.

– Тшшшшш… – прошипел вслед за щелчком голос хозяина дома. – Оружие… Медленно… В мою руку…

Оказавшись за забором, Шестаков проскользнул мимо крыльца и входной двери и обогнул дом с тыльной стороны. Воспользовавшись окном дальней комнаты, он проник внутрь и бесшумно подкрался, таким образом, к ждущему его у входных дверей Ляшкину, со спины.

– Женя, все кончено, – осторожно, но спокойно ответил Ляшкин, понимая, что шансов в такой диспозиции у него нет. – Ты можешь меня убить, но все кончено. Не надо. Не забирай с собой больше никого. И так слишком много смертей. И девочку, пожалуйста, отпусти.

– Оружие! – зашипел Шестаков громче.

Владимир отдал ему свой 9-тимилиметровый «Грач».

– Ты ничего не понимаешь. Никто не понимает. Я обязан! Это мой долг! Медленно руки назад и сам на себя наручники…

Ляшкин застегнул на своем левом запястье один из наручников.

– Женя, подумай… Я тут не один, ты же понимаешь. Сдайся.

– Молчать! Выполнять команды!

– Женечка, ты с кем говоришь? Ты кушал? – неожиданно раздался надтреснутый, дребезжащий прожитыми годами голос. – Сынок?

Другого шанса могло не представиться. Двинувшись назад, Ляшкин всем весом своей богатырской туши припечатал Шестакова к коридорной стене (заодно раздавив висящий на ней древний телефонный аппарат). Тут же мотнул в его сторону затылком, надеясь попасть в лицо. А затем с разворота, словно металлическим кистенем, стеганул ему в голову пристегнутыми к левой руке наручниками.

Оглушенный нападением Шестаков на мгновение потерял себя в пространстве. Этого хватило Владимиру на то, чтобы, схватив его за руки, в каждой из которых было по пистолету, перекрутить их крест-накрест.

Ляшкин выбил этим приемом оружие из ладоней Шестакова, одновременно бросив противника на пол. Но, сгруппировавшийся ловкий следователь, перекатившись через голову, от броска ничуть не пострадал. Единственное, к своей досаде, теперь он стоял против командира спецназа с абсолютно голыми руками. Впрочем, в таком же положении был и Владимир. «Глок» и «Грач» разлетелись в разные стороны – попытаться поднять хоть один из них не подставляясь, было невозможно.

– Женя, сдайся. Группа сейчас будет здесь, – Владимир не оставлял попыток уговорить бывшего товарища по-доброму. – Тебя убьют.

Но Шестаков, с рассеченного наручниками лица которого обильно текла кровь, лишь свирепо улыбался, словно огромный и опасный дикий кот.

– В борьбе со злом всегда идти до конца! – промяукал он. – Я привык к этому с детства!

– Что ты там устроил Женя? У тебя кто-то в гостях? – мама Шестакова все пыталась понять, что происходит у них в коридоре.

Шестаков бросился на Владимира, обрушивая на его лицо и корпус град хлестких и жестких ударов, ногами и руками. Большинство из них Ляшкину удалось принять на защиту, хотя несколько раз его голова и дернулась от точных и мощных ударов своего соратника по спецназу. Но все же эта яростная атака закончилась тем, что Ляшкин сгреб Шестакова в свои могучие объятия и снова швырнул в коридорную стену – гораздо болезненней, чем в первый раз.

– Стареем, Жень. Раньше бы мне тяжелее пришлось.

Теперь в атаку пошел Ляшкин. Его могучие удары были более медленными, но имели определенное преимущество – чтобы решить исход поединка, капитану достаточно было попасть один раз. И ему удалось это сделать. Отбив очередной контрвыпад Шестакова, командир спецназа всадил ему в грудную клетку такую плюху, что старший следователь прокуратуры оторвался от земли, словно истребитель от палубы авианосца. Пролетев с характерной для реактивной авиации скоростью метра три-четыре, Шестаков так приложился о стену рядом с дверью в подвал, что тут же повалился рядом с ней на пол беспомощным, долговязым кулем.

– Вот так, Женя, – Ляшкин удовлетворенно потер саднящий после полученных ударов подбородок. – Считай, что сдался.

Перевернув поверженного хозяина дома окровавленным лицом в пол, Владимир уселся ему на спину. Рука нащупала рацию:

– Прием! Иван, Вадик? Готово. Я с ним покончил…

Неожиданно, извернувшись на переделе человеческой анатомии, Шестаков сбросил с себя победителя, и, вскочив на ноги, проломил плечом дверь в собственный подвал. Вслед за отлетевшими от косяка обломками дерева, гулко забренчавшими по ступенькам, по лестнице кубарем вниз скатился и сам следователь.

– Стоять! – Ляшкин ринулся вслед за ним.