Взор синих глаз

Возможно, ей от природы было свойственно непостоянство; и если взглянуть на ее характер глазами наблюдателя, неподвластного влиянию ее ветрености, то можно признать ее самой изысканной и пластичной натурой из всех, говоря о том, как быстро вспыхивают ее симпатии. Стефану еще потому не удалось задержаться в ее сердце и сделать привязанность долговечной, что он, мучаясь неуверенностью в себе, без конца принижал себя в присутствии возлюбленной; а такая привычка лишь в общении с благоразумным мужчиной затрагивает доброжелательную струну привязанности, когда завзятая самоуверенность оставила бы ее безгласной; но та же самая привычка юноши умалять свои достоинства неизбежно убедит даже самую благоразумную на свете женщину, что он немногого стоит. Открытое высокомерие погасит пламя любви в сердце мужчины, но резкость и высокомерие пробудят любовь в сердце женщины – такова азбучная и оттого не менее печальная истина: представительницы прекрасного пола очень редко ценят честное с ними обращение, поскольку это противно их натуре. При этом, разумеется, на отказ Эльфриды мало повлияла неизменная мысль о том, какое положение родители Стефана занимают в обществе. Невзирая на то, какого мнения придерживается большинство обывателей, такие девушки вовсе не считают, что бедность – сама по себе порок; однако она в их глазах потому порочна, что манеры изящные и утонченные редко приобретаются в такой среде. Немногим женщинам из родовитых семейств довелось получить от жизни изрядный урок и узнать, что порою рабочая роба облекает собой прекрасную душу, а потому обыкновенный человек простого звания в их глазах не более чем червь. Грубые руки и грубая одежда Джона Смита, диалект, на котором говорила его жена, неизбежная ограниченность их кругозора – все это постоянно наблюдала Эльфрида, и оно не могло не оказать своего губительного влияния на ее любовь.

Возвратясь домой после пережитого ими смертельно опасного приключения на прибрежных скалах, Найт почувствовал себя неважно и удалился к себе почти сразу. Юная леди, которая столь существенным образом помогала ему, сделала то же самое, но около пяти вечера она появилась в гостиной, одетая как подобает. Эльфрида беспокойно бродила по дому, но не потому, что они оба едва избежали смерти.

Шторм, который с корнем вырывает дерево, заставляет тростник просто склониться, и после того, как она доставила Найта домой, все глубокие размышления о произошедшем оставили ее. Взаимное признание, которое стало следствием стремительного падения на скалах, занимало гораздо больше места в ее размышлениях.

Нынешнее беспокойство Эльфриды проистекало из несчастного обещания встретиться со Стефаном, кое, словно призрак, возвращалось к ней снова и снова. В ее душе разрасталось опасное понимание того, сколь незначителен Стефан в сравнении с Найтом. Теперь она думала о том, как здраво звучал совет ее отца расстаться со Стефаном, и так же страстно желала последовать ему, как она прежде его отвергала. Возможно, ничто так не закаляет молодые души, как такое вот открытие, что их самые дорогие сердцу и сильнейшие желания постепенно начинают звучать, благодаря времени и цинизму, в точности как советы той самой эгоистической политики, которую они раньше презирали.

Подошел час встречи, а вместе с ним и решительный момент, а после решительного момента наступил крах иллюзий.

– Прости мне Господь – не могу я встретиться со Стефаном! – воскликнула она, обращаясь к себе. – Моя любовь к нему не уменьшилась, но мистера Найта я люблю больше!

Да, она спасет себя от человека, который ей не подходил, несмотря на клятвы. Она послушается отца и порвет все связи со Стефаном Смитом. Вот каким образом решение изменить своему возлюбленному замаскировалось под покорность отцовской воле и добродетель.

Прошло несколько дней, а любовное признание так и не слетело с губ Найта. Такие прогулки наедине и нежные сцены – одну из них, что произошла в летнем домике, наблюдал Смит – случались часто, но он ухаживал за ней столь незаметно, что любая другая девушка, не наделенная деликатным пониманием Эльфриды, сочла бы, что за нею не ухаживают вовсе. Наконец-то она и впрямь стала чувствовать удовольствие от жизни. Она избавилась от чувства вины за свои прошлые поступки, и каждый миг настоящего приносил ей безотчетное счастье. Тот факт, что Найт еще не сделал никакого официального признания, не был помехой. После того как он выдал свои чувства на скале, она знала, что любовь к ней действительно живет в его сердце, и пока предпочитала, чтобы их отношения оставались в том виде, в каком он их предлагал, и до поры до времени не гналась за цветистыми признаниями. Случайность принудила их чувства преждевременно заявить о себе, и поэтому они оба были еще слишком взбудоражены после пережитой опасности.

Но едва она перестала страдать от беспокойства и угрызений совести, что упрекала ее в измене, как ее начали терзать новые тревоги. Она стала бояться, что Найт случайно встретится со Стефаном где-нибудь в окрестностях, а она сама станет темой их беседы.