Взорвать «Аврору»

– Ну, вы же будете меня, что называется, брать на месте? Это же Захаров придумал – отпустить меня и проследить, куда я направлюсь дальше? – Он резко крутанулся к девушке: – И вы вместе с ним?

– Владимир, опомнитесь, – быстро и тихо сказала Елена.

Мужчина улыбнулся.

– Вы меня с кем-то спутали, наверное… Я не из милиции.

– Ну да, – кивнул Сабуров, – ГПУ – не милиция.

– Ну, куда-куда, а вот в ГПУ меня не взяли бы, даже если бы я и захотел, – рассмеялся незнакомец. – Там такие, как я, не нужны.

– Какие?

– Бывшие офицеры царского флота. Я служил на «Авроре». Мичманом.

Повисла неловкая пауза. Владимир почему-то спросил:

– Давно?

– Давно. И давно ее не видел…

Полуседой мужчина подошел к парапету, не обращая внимания на собеседников, положил руки на холодный гранит.

– Какой корабль… – медленно, с болью произнес он. – И что они сделали с ним. Символ переворота…

Он замолчал, потом так же медленно, не глядя на молодых людей, продолжил:

– Знаете, в восемнадцатом мы хотели взорвать ее… Я, лейтенант Овсянников, кавторанг Бутримович… еще несколько офицеров. Просто не было сил смотреть на то, как она… – Мужчина умолк, вцепившись худыми пальцами в парапет.

Потрясенные Владимир и Елена переглянулись.

– Вас… не поймали? – почти шепотом спросила девушка.

Мужчина перевел на молодых людей остановившийся взгляд прозрачно-синих глаз.

– Всех поймали. Кроме меня. Меня тогда как раз мобилизовали на Красный флот. А сейчас… сейчас я думаю – слава Богу, что у нас ничего не получилось. «Аврора» ни в чем не виновата. А вот люди, сделавшие из боевого крейсера безбожную икону…

– Можно вопрос? – неожиданно прервал его Владимир. – Почему вы так откровенны? Где гарантии, что я не сообщу о вас в ГПУ?

Бывший моряк тихо рассмеялся.

– Да ведь вы сами его опасаетесь, юноша. А кроме того… у меня, видите ли, рак. Осталось не много. И мне в некотором смысле на все плевать. Извините за такой грустный финал разговора. Спокойной ночи, молодые люди. С завтрашним праздником я вас не поздравляю…

Он приподнял шляпу и медленно двинулся в сторону Зимнего дворца. Владимир быстро обвел взглядом набережную, но она была по-прежнему пустынна. Елена смотрела на Сабурова пристально.

– Вы не верите ему? – тихо спросила она.

– Теперь – верю…

– А мне?

Владимир молчал на какую-то долю секунды дольше, чем нужно. Елена отвернулась от него и быстрым шагом пошла прочь.

– Лена! – крикнул он. – Лена, постойте! Я не хотел вас обидеть!

Вместо ответа она перешла на бег. Отчетливо щелкали каблучки в надвигавшейся на Ленинград ночи.

Небольшой «Рено» притормозил на 5-й линии Васильевского острова, у пятиэтажки в стиле «модерн», в которой жила Даша. Карпов предупредительно встал из-за руля, открыл дверцу, помог коллеге выйти. Девушка устало улыбнулась.

– Ну и церемонии…

– Никогда не знал, что вежливость – это недостаток для чекиста, – весело отозвался Карпов.

– Спасибо. Завтра трудный день. Пока.

– Пока.

Даша направилась к парадному. Внезапно Карпов окликнул ее.

– Даша!

– Что?

– С наступающим тебя, – произнес он после паузы.

– Тебя тоже, – с улыбкой отозвалась Скребцова.

Убедившись в том, что она вошла в подъезд, Карпов вернулся в машину, сел за руль и некоторое время сидел молча, приходя в себя. День и в самом деле выдался хоть куда…

Войдя в свою маленькую опрятную комнатку, Даша подошла к висевшему на стене запыленному зеркалу. В нем отразилась до предела утомленная женщина с воспаленными красными глазами. За время дежурства на набережной она не позволила себе ни разу отлучиться с места. Даже обедать ходила на «Аврору» – по приказу командира крейсера ей подавали обед со стола комсостава.

Не раздеваясь, девушка тяжело опустилась на постель, взяла с нее картонную папку. Вынула фотографию Владимира. На ней он был такой же, как в 1918-м – если бы не седая прядь, появившаяся на виске, да не угрюмые морщины, залегшие у губ.

В маленькой прокуренной комнатке под большим портретом Ленина и новеньким плакатом «Социалистическое Отечество в опасности!» сидел хмурый комиссар в черной кожанке. Шевеля губами, он читал про себя Дашино заявление. Сама она, спрятав за спиной руки, стояла перед ним навытяжку.

– Значит ты, товарищ… – комиссар заглянул в бумагу, – Скребцова Дарья Павловна, 1900 года рождения, русская, из крестьян, уроженка Сабуровки, грамотная, хочешь вступить в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии, с тем чтобы… – он еще раз заглянул в бумагу, – …чтобы бить ненавистное офицерье?

– Да, товарищ комиссар, – коротко кивнула она.

– Ух ты, – ухмыльнулся тот. – А чем же тебе офицерье-то так не угодило, товарищ Скребцова? В нижних чинах ты не успела вроде как походить… Насолил тебе, что ли, поручик какой? Завалил на сеновал, а потом не женился, а?

Она почувствовала, что щеки полыхнули пламенем. Даша потупилась. Комиссар рассмеялся.

– Ну ладно, Дарья Павловна… Даша то есть. Вот ведь какое дело… В рядовых бойцах Красной Армии сейчас недостатка нету. А вот сотрудники в Петроградскую Чрезвычайную Комиссию требуются. В том числе и барышни, тем более грамотные. Как бы ты отнеслась к такому предложению?