Читаем Взращивание масс. Модерное государство и советский социализм, 1914–1939 полностью

В ситуации, когда хаос, вызванный войной и революцией, одновременно мешал оказанию помощи нуждающимся и вместе с тем делал эту помощь гораздо более необходимой, многие русские желали повышения роли государства[138]. На съезде инвалидов войны (увечных воинов) делегат по имени А. И. Кислов призвал государство оказать помощь людям, пострадавшим на войне: «На развалинах старого режима строятся в России новые формы государственности, создаются новые гражданские организации, но уже не сословные, как это было в дореволюционное время, а на началах профессиональных и корпоративных интересов. Мы, пострадавшие на войне, также представляем особую корпорацию со своими особыми нуждами и задачами»[139]. В ответ на требования инвалидов войны Временное правительство создало 29 июня 1917 года Временный общегосударственный комитет помощи военно-увечным, вошедший в состав Министерства призрения[140]. Министерство гарантировало пенсии всем изувеченным на войне, безотносительно к их чину, и установило восемь категорий пенсий — в зависимости от степени потери трудоспособности[141]. Кроме того, оно увеличило объем продовольственной помощи солдатским семьям, уточнив, что эта помощь будет оказываться жене солдата, его детям младше пятнадцати лет, а также нетрудоспособным родителям солдата[142].

Министерство труда тоже принимало меры социальной помощи. В его состав входил отдел социального страхования, и были предприняты усилия по систематизации рабочего страхования. В мае 1917 года министерство послало циркуляр фабричным инспекторам, сообщая им о необходимости, «принимая во внимание новые социально-политические условия», пересмотреть законы о страховании, утвержденные в июне 1912 года, чтобы все рабочие были защищены страхованием в случае болезни, травмы, потери трудоспособности или пожилого возраста[143]. Для выработки по-настоящему всестороннего подхода министерство собрало информацию из каждого фонда страхования рабочих с 1912 года. Оно также отметило необходимость изучать «опыт страхования в западно-европейских государствах» с целью составить «широкий план организации социального страхования»[144]. Как следствие этих мер, Временное правительство создало подробные инструкции о том, каковы должны быть условия и размеры выплат безработным, больным, пострадавшим на производстве и пенсионерам[145].

Таким образом, Первая мировая война привела к значительному увеличению роли государства в социальном обеспечении населения. Это было особенно заметно в России, где царский режим, столкнувшись с огромным множеством проблем, вызванных войной, был вынужден увеличить социальное вмешательство. Кроме того, интеллигенции было позволено играть более активную роль в делах государства, что привело к возникновению полугосударственного комплекса — союза правительственных учреждений и общественных организаций в целях военной мобилизации и помощи нуждающимся гражданам. Благотворительность царской семьи все в большей степени уступала место «особым совещаниям», объединявшим царских чиновников и земских специалистов. После свержения самодержавия в феврале 1917 года у интеллигентов появилась возможность самостоятельно формировать социальную политику. Под их влиянием и перед лицом военного кризиса, вызванного экономической и социальной дезинтеграцией, Временное правительство решительно двинулось в сторону полной государственной ответственности за социальное обеспечение населения. Однако, поскольку Временное правительство просуществовало меньше года, оно не успело осуществить многие из своих инициатив. Эта задача выпала советскому правительству.

Советское социальное государство

Ряд факторов повлиял на формирование советского социального государства. Как было показано выше, в своих социальных заботах русская интеллигенция исходила из социальной науки XIX века и из духа рационального социального преобразования в целях улучшения условий жизни низших классов. Беспартийные ученые сыграли решающую роль в собирании тех знаний, которые затем использовались партийными деятелями в их социальной политике. Не менее важна была и историческая конъюнктура, в условиях которой оформилось советское социальное государство. Первая мировая и Гражданская войны привели к огромному росту числа нуждающихся — беженцев, инвалидов, солдатских вдов, — которым была необходима полномасштабная государственная помощь. Более того, Первая мировая война показала политическим деятелям всего мира, что здоровье населения играет важнейшую роль в военном могуществе их стран и национальной обороне. Наконец, марксистско-ленинская идеология сильно повлияла на распределение социальных пособий: советская власть в первую очередь удовлетворяла нужды солдат Красной армии и промышленных рабочих, отказывая в пособиях тем, кого называла классовыми врагами.

Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Rossica

Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения
Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

В своей книге, ставшей обязательным чтением как для славистов, так и для всех, стремящихся глубже понять «Запад» как культурный феномен, известный американский историк и культуролог Ларри Вульф показывает, что нет ничего «естественного» в привычном нам разделении континента на Западную и Восточную Европу. Вплоть до начала XVIII столетия европейцы подразделяли свой континент на средиземноморский Север и балтийский Юг, и лишь с наступлением века Просвещения под пером философов родилась концепция «Восточной Европы». Широко используя классическую работу Эдварда Саида об Ориентализме, Вульф показывает, как многочисленные путешественники — дипломаты, писатели и искатели приключений — заложили основу того снисходительно-любопытствующего отношения, с которым «цивилизованный» Запад взирал (или взирает до сих пор?) на «отсталую» Восточную Европу.

Ларри Вульф

История / Образование и наука
«Вдовствующее царство»
«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

Михаил Маркович Кром

История
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»

В книге анализируются графические образы народов России, их создание и бытование в культуре (гравюры, лубки, карикатуры, роспись на посуде, медали, этнографические портреты, картуши на картах второй половины XVIII – первой трети XIX века). Каждый образ рассматривается как единица единого визуального языка, изобретенного для описания различных человеческих групп, а также как посредник в порождении новых культурных и политических общностей (например, для показа неочевидного «русского народа»). В книге исследуются механизмы перевода в иконографическую форму этнических стереотипов, научных теорий, речевых топосов и фантазий современников. Читатель узнает, как использовались для показа культурно-психологических свойств народа соглашения в области физиогномики, эстетические договоры о прекрасном и безобразном, увидит, как образ рождал групповую мобилизацию в зрителях и как в пространстве визуального вызревало неоднозначное понимание того, что есть «нация». Так в данном исследовании выявляются культурные границы между народами, которые существовали в воображении россиян в «донациональную» эпоху.

Елена Анатольевна Вишленкова , Елена Вишленкова

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги