Взращивание масс. Модерное государство и советский социализм, 1914–1939

Советское руководство продолжило не законченный Временным правительством процесс перехвата ресурсов и дел благотворительных организаций. Серия декретов, изданных весной и летом 1918 года, переименовала все организации вспомоществования, госпитали, сиротские приюты и другие благотворительные ведомства и поместила их под руководство Наркомата социального обеспечения[156]. Например, в июле 1918 года все имущество и активы Георгиевского комитета, оказывавшего помощь инвалидам войны, были по декрету переданы Наркомату социального обеспечения. Декрет передавал наркомату и персонал комитета, сообщая, что, за исключением двух-трех руководителей комитета, которые были попросту уволены, весь персонал превращается в служащих наркомата и будет создавать рабочие артели, принимая на работу ветеранов войны и заботясь о них[157]. В апреле 1918 года был упразднен и Союз увечных воинов — с констатацией, что «дело социального обеспечения увечных воинов, как дело государственное, должно находиться в руках государственной власти». Все ресурсы союза были переданы советскому правительству[158]. Кроме того, наркомат объявил о прекращении всех лотерей (прежде — обычного способа собирать деньги на благотворительность) и закрепил за государством монополию на сбор средств и их распределение между нуждающимися[159].

Хотя централизация и этатизация всего лишь продолжали курс, уже взятый Временным правительством, программы советского руководства отличались классовой направленностью — наделяли привилегиями представителей низших классов и дискриминировали бывших дворян и буржуазию. Советская Конституция 1918 года лишила прав всех тех, кто попал в разряд классовых врагов, — торговцев-частников, священнослужителей, бывших царских офицеров полиции, белогвардейцев и лиц, пользовавшихся наемным трудом. Это лишение распространилось на все права гражданства, в том числе на право получать пенсию или какую-либо иную общественную помощь[160]. Директивы Наркомата социального обеспечения подчеркивали, что жилье и материальная помощь должны быть гарантированы «всем детям бедноты», и уточняли: нуждающиеся семьи могут получить какую-либо помощь только после проверки их социального происхождения[161]. Нарком Винокуров объяснял перехват благотворительных организаций еще и необходимостью освободить учреждения социальной помощи от контроля «паразитических элементов» и пояснял, что многие учреждения социальной помощи дают работу людям из бывших привилегированных классов — тем, кого необходимо с подобных мест вычистить[162].

Контекст, в котором начал работать Наркомат социального обеспечения, указывал на необходимость еще большего вовлечения государства в социальные вопросы. Война привела к тому, что в помощи отчаянно нуждались буквально миллионы инвалидов, солдатских вдов и беженцев. На I съезде комиссаров социального обеспечения, состоявшемся в июле 1918 года, Винокуров подчеркнул крайнюю востребованность программ социальной помощи: «В результате кровавых внешних и внутренних войн миллионы населения стали нетрудоспособными и нуждаются в социальной помощи… Эти условия вызывают необходимость постановки помощи населению в широком государственном социальном масштабе». Затем он особо отметил нужды ветеранов войны и их семей, инвалидов и матерей с детьми[163]. Винокуров заявил, что организация государственной социальной помощи потребует огромных расходов: миллиарды рублей инвалидам войны, 40 миллионов рублей в месяц семьям погибших на войне и 500 миллионов рублей пенсионерам государственной службы только в первой половине 1918 года. Для финансирования этих выплат он предложил конфисковать активы эмигрантов и передать их Наркомату социального обеспечения. А кроме того, сообщил, что в рамках действующей отныне классовой политики будут пересмотрены пенсии царским бюрократам — в целях отмены подобных выплат и передачи денег нетрудоспособным рабочим и сиротам. Как он добавил, все физически способные к работе люди обязаны работать, а помощь предназначена только нуждающимся[164].