Взрослая колыбельная

От водопляса остались только следы, сам он исчез. Как всегда. За семь лет практики я несколько раз видела огневоек, три раза из которых (не считая того самого первого в таверне) они оказывались очень близко, все три раза мне приходилось сдерживать их колдовством. А вот с водоплясом не везет — не получается увидеть его вживую. Обычно он начинается внезапно, и когда я прибываю на место, уже все, поздно, кроме последствий сталкиваться не с чем.

Сегодня он застал всего одного невнимательного. Мужчина с открытыми глазами лежал на спине в луже, вокруг — никого. Стройный мужчина, легкий. Повезло, грузного сложно было бы повернуть на бок. Так, теперь вытолкнем воду.

Давай же, моя маленькая подружка, приходи.

Руки задрожали, гул и зуд пробежались по коже. Сила толкнулась и ударила мужчину в спину. Он тут же выплюнул воду и стал судорожно кашлять. Повезло, вовремя я тут проходила, иначе помер бы.

Есть у водопляса особенность — он заливает человека водой, и даже когда пропадает, человек не может сам эту воду выплюнуть. Почему — никто не знает, воду проверяли много раз, она совершенно обычная. Однако, если не подоспеть вовремя и не выбить из горла воду колдовской силой, человек захлебнется.

Я успела, отлично. Успела спасти, а вот увидеть водопляс снова не получилось. Эх, гоняюсь за ним, гоняюсь, но не везет. Мой начальник, господин Макарский, глава сыскного отдела княжества Гораславль, много раз говорил, что я глупа, раз гоняюсь за водоплясом. Вот так, глядишь, однажды накаркаю да догоню. И пропаду под тоннами воды.

Может, и так. Может, и правда, однажды мое любопытство меня сгубит, но, черт возьми, не могу мимо пройти!

— Госпожа Катерина!

О, Юлик добежал, бедолага. Теперь бы ему отдышаться, а то как бы инфаркт не хватил. Юлику семнадцать — здоровый, крепкий возраст, но он такой хилый и изнеженный, что, кроме как быть на подхвате, ни на что другое не способен. Вероятно, именно поэтому его мне поручили в качестве воспитанника. Он пятый сын рода. Это Первых обучают, прыгают вокруг них, как курица вокруг цыплят, а пятым просто находят профессию и пристраивают куда-нибудь к делу, желательно к полезному. Сыск, к примеру. Или бумажки перебирать. Но даже за пятого сына глава рода на части порвет — кровный ребенок как-никак, поэтому велено Юлика беречь и случайно не угробить.

Если бы он еще слушался, не лез, куда не просят, и не мешал выполнять работу!

— Ты дыши, дыши пока, потом скажешь, что хотел сказать.

Надо бы его по спине похлопать. Нет, ну правда, как будто не версту пробежал, а как минимум вокруг Гораславля круг навернул. Сдать его на занятия борьбой, что ли?

— Ты как?

Он судорожно выпрямился и залился краской.

Ну вот, не стоило ему руку на плечо класть. Забываю все время, что Юлик в меня влюблен. То есть он так думает, что это большая и вечная любовь, и подозреваю, даже страдает на досуге от ее безответности и невозможности, а по мне, это просто юношеская блажь. Ну, кто не без греха. А так нет ее, любви, ни большой, ни малой.

Разве что теплая дружба да симпатия, как между мною и Федором.

— Госпожа Катерина, вы не пострадали? — отчаянно краснея, пролепетал Юлик.

— От чего бы я пострадала? Я в порядке. А ты зачем за мной припустил? Я же сказала — в отдел дуй!

— Ну, вы так закричали… И бегом как побежали. И…

Да, общаться с ним крайне сложно. Говорят, иногда он очень даже сообразительный, и слова из него не приходится клещами тянуть, и понять его довольно просто, но явно не в моем случае.

— Ладно, пошли вместе.

— Может, извозчика?

— На кой? Тут идти пять минут.

Ох уж эти мне изнеженные сыновья, даже пятые. Не приучен пешком ходить — и все тут.

— Я о вас волнуюсь.

— Не нужно, Юлик. Я сама о себе поволнуюсь.

Он неодобрительно поджал губы и пошел вперед. Тысячи напастей на того, кто додумался его ко мне приставить! А я даже знаю кто. Начальник мой. Мол, хватит себе портить нервы страшными делами, занимайся всякой ерундой. И не думай, что это понижение. Наоборот, вот тебе личный помощник, подучишь заодно да воспитаешь, вот тебе личный кабинет и, главное, вот тебе… дела ни о чем.

Дверь в сыскной отдел того самого здания, на которое я когда-то любовалась издали, отворялась не сразу и не широко. Я проскользнула, вновь надеясь, что она захлопнется раньше, чем Юлик войдет, тем самым избавив меня от его общества хотя бы ненадолго. Конечно, случись это на самом деле, придется возвращаться и снова открывать, но помечтать приятно.

Полутемный коридор создавал ощущение пустоты. В самом начале, когда я только пришла сюда работать, мне все время казалось, что в здании никого нет, я совершенно одна. Это было приятно, быть одной мне нравилось. За годы учебы в АТМа я общалась с людьми только тогда, когда без этого не обойтись. С подружками, конечно, чаще, но даже без них, положа руку на сердце, я могу прожить.

А если уж совсем начистоту, не думаю, что в моей жизни есть хоть один человек, без которого я не могу прожить. Другое дело работа. Если у меня отнять работу, пропадет весь смысл, поэтому держаться за нее я намерена до последнего. Когтями, зубами и хвостом.