Взрослая колыбельная

— Не знаю. Честно, я не знаю. Раньше… может, я и смог бы выяснить, но сейчас я просто не знаю, где искать. Поэтому и нужен сыскарь с силой.

— Понятно. Ну что же, спасибо за помощь.

— Я буду в своей комнате. Номер одиннадцать.

Лесник ушел, Юлика я отправила выполнять поручения, а мне нужно подумать. О деле, конечно, но вот интересно… а какой видят со стороны меня? Посмотри я на себя взглядом сыскаря?

Молодая женщина с приятными внешними данными и холодным лицом человека, повидавшего слишком много. Она пугает. В смысле мужчин она отпугивает, на улице к ней точно не подойдешь знакомиться.

Она думает только о работе, хотя и о себе думать не забывает. Но, в общем, не из тех, с кем уютно быть рядом. Не из тех, кто пойдет на легкую интрижку, а разгадывать, что у нее за душой, слишком сложно. Да и долго — жаль времени.

Да… как от меня еще Федор не сбежал…

Ладно, к делу. У нас в наличии два факта — шантажист и гниющий по непонятной причине лес. По сути, моя задача найти шантажиста, про лес указаний не было. Но местные уверены, что я приехала спасать лес. Конфликт интересов налицо. Ладно, будем действовать по обстоятельствам. Интуиция подсказывает, что стоит начать с леса. Шантажист никуда не денется, он же денег ждет, будет как миленький ровно сидеть на попе. Но шантажиста проще найти. Начнем с того, что ближе.

В таверне нашлось множество желающих рассказать мне подробности о ведуньях. Их, пытающихся вылечить лес, было две. Одна приезжая, шибко опытная, однако ничего не нашла, а вторая попроще, но зато местная, всегда под рукой. С местной и начнем.

Извозчик наш отдыхает, но поселение небольшое, я пошла пешком. Идти чуть больше часа, заодно прогулялась и осмотрелась. Попросила первого встречного мальчишку проводить, тот с радостью согласился, да еще сообщил по дороге на всякий случай, что это не он своровал ягоды из корзины у таверны, когда их грузили на кухню. Конечно, не он, я и не сомневалась!

Ведунья жила, как водится, на отшибе. Хозяйства как такового у нее не было, ведуньи не держат животных и выращивают только травы.

Эх, сюда бы Белку. Вот кто может все, что должна уметь ведунья, и что угодно на белый свет вытащит. А местная… кто его знает, где и чему училась. Может, проблем с лесом на самом деле никаких, просто обе ведуньи или ленивые, или безграмотные попались, поэтому и разобраться не смогли.

— Хозяйка дома?

Забор крепкий, двор ухоженный. Куры ходят, собаки нет. Из открытой двери вышла женщина, наверное, моего возраста, но такая дородная, что казалась старше.

— Да?

— Добрый день. Я госпожа Катерина — сыскарь из Гораславля, прибыла по делу гниения леса. Мы можем поговорить?

Размеренность ведуньи тут же испарилась, она засуетилась, заметалась, не зная, куда бросаться. Да, не Белка, это точно — та глянула бы свысока, мол, так и быть, соизволю помочь.

— Конечно, проходите в дом.

Весь разговор занял от силы десять минут. Его я обдумала по дороге домой. Ведунья клялась и божилась, что никогда ничего подобного не видела. Бывает, что деревьям не хватает влаги — тогда они сохнут, или местность заболотилась — тогда можно объяснить гниение, но ничего такого в лесу нет, баланс не нарушен. Бывает, земля испортилась — тоже не то. Об остальном она не знает, хотя ведунья хорошая. Она описала, что и как проверяла, я не знаток, но сомнения в ее знаниях отпали. А если поговаривают, что вторая еще лучше… Значит, дело действительно нечистое. Может, без сыскного чутья и не раскроется.

Что же это может быть? Из прошлого мира пришло на ум такое хорошее слово — вирус. Но здесь его не знают, все списывают на колдовство. Я пыталась раньше ввести в обиход сыскарей понятия «вирусы» и «остаточный фон»… без толку. Не смогла объяснить, что это такое, да и слушать никто особо не хотел. Грамадий разве что, но это потому, что он добрый и отказа ни в чем дать не может.

Ладно, к чему все это? А к тому, что могла действительно появиться, развиться болезнь какая-то, и узнать можно только колдовством. А я привыкла доверять науке и до сих пор считаю колдовство чем-то сказочным. И каждый раз, когда речь заходит о серьезном деле, пытаюсь вначале вспомнить, как это решается по науке — и только потом возвращаюсь к тому, что имею — к колдовству. Говорят, за то меня и ценят — я могу узнать то, до чего другие не додумаются, просто потому что могу предположить необычный способ идти по следу.

Вот и таверна. Интересно, Юлик вернулся? Исполнительный мой. Поднимемся с черного хода. Проход туда между забором и конюшней. И навес с сеном сбоку. Там, под навесом, сидит спиной ко мне лесник.

— …а там и домой попадем.

Я невольно пошла тише, приближаясь. Волин сидел на корточках и чесал собаку — коричневую, похожую на спаниеля с шоколадной шерстью, только лапы длинные. У собаки были драные шрамы на спине, как будто кто-то полоснул когтями, и половина одного уха отсутствовала.

— Хорошо тебе? Нет? Наверное, хочешь обратно? В лес, на свободу, а не тут на цепи сидеть? Ты уж прости, в городе народ пугливый, они же не знают, какая ты добрая собака. Самая добрая на всем белом свете.

Я замерла.