Взрослая колыбельная

– Кто поедет на прииски? – тем временем спросил лесник, не поднимая головы.

– Я поеду, естественно.

Он же не думает, что я Юлика туда пошлю?

– Одна?

– Как обычно.

– Госпожа предпочитает ходить везде одна, – сдал меня Юлик.

В начале нашего знакомства он считал, что я стану таскать его везде, где он только пожелает, и был сильно разочарован обратным. До сих пор при каждом удобном случае вспоминает.

Волин вдруг отложил приборы, нервно потер рукой губы и отрывисто бросил:

– Одной нельзя.

И снова эта вспышка неконтролируемой ярости. Почему, откуда она? Потому что мне посмели запретить делать свою работу или потому что посмел он?

– Ах, Катенька, он верное дело говорит – одной никак нельзя! – миролюбиво вмешалась хозяйка, покачивая головой.

– Почему?

– На приисках остались только совсем… совсем тяжелые люди, – ответил староста. – Это ж сборище разбойников! Никак нельзя туда женщине одной, да еще такой красавице.

– Спасибо, – равнодушно ответила я, – но хотелось бы больше подробностей.

– Да что подробности-то? Заявитесь к ним одна – поймают они вас и будут для игрищ развратных держать в сарае.

Эвона как!

– А что, были случаи?

Староста сипел, не хотел отвечать, хозяйка тоже раскраснелась и притихла.

– Были, – вдруг сухо ответил Волин.

– И?

– И нельзя тебе туда идти одной. Нечего их дразнить, они женщин редко видят, и кто-нибудь не сдержится.

– Почему, если были случаи, прииски не разогнали?

– Разогнали их, как же! – с готовностью ответил староста. – Да они снова вернулись… большинство пришлых безобидные, ни при чем были, да и идти им некуда, обратно возвращаются, как ни гоняй. И пусть бы… Но постоянно прибиваются к ним плохие люди, которые все вокруг себя портят.

– Ясно.

Это сильно усложняет дело. Бессмысленно рисковать не стоит, физически меня довольно просто скрутить. Становиться рабыней для плотских утех в мои планы никак не входит.

– Я буду вас сопровождать! – с жаром заявил вдруг Юлик, еле сдерживая воодушевляющую дрожь. – Я не боюсь!

– С лесником тебе идти надо, – заявила хозяйка, умильно поглядывая на Юлика, как чуть ранее на своих малолетних сыновей. – Они его уважают. С нашим лесником хоть куда идти можно, – убежденно закончила она.

Волин поднял голову, и его глаза нынче были не такими отстраненными.

– Пойдем со мной… колдунья. Так безопасней всего.

Вот, значит, какое он мне прозвище выдумал. Не имя и не «сыскарь», как и требовала. Надо же, покладистый какой! Исполнительный, аж зубы сводит!

Видимо, на лице отразились мысли, хотя звука своих скрежещущих зубов я не слышала.

– Хозяин, можно нам поговорить с ней наедине? – негромко спросил Волин. Хозяйка тут же вскочила и, что-то говоря Юлику, вытащила из-за стола и увела его прочь. Староста вытер салфеткой губы и тоже вышел.

И остались мы почему-то одни. Только Волин снова сидел, как при свидетелях, окаменевший, дышал разве что громко, с сипом.

– Что ты хотел сказать?

– Думаю, нужно кое-что прояснить. Я понимаю, что проще… как будто мы первый раз друг друга видим, но прииски… Вся эта история… Если тебе очень тяжело, я постараюсь найти тебе другое сопровождение, только не одной! Если тебе тяжело, когда я тут, есть у меня один друг… если ты…

– Не нужно! – я скривилась, не желая, в общем-то, слушать никаких намеков на наши отношения, были они там когда или нет. – Мне все равно. Ничье общество меня не смущает, и о нем я думаю в последнюю очередь. Много чести!

Он помедлил и кивнул:

– Хорошо, как скажешь. Тогда нужно еще… я должен сказать только, что никогда не причиню тебе вреда. Ничем. Конечно, ты не поверишь мне на слово, но твое чутье должно подтвердить, что я говорю правду. Посмотри мне в глаза и проверь. Послушай мой голос, сыскари слышат фальшь. Я никогда не сделаю тебе зла. Слышишь? Ты можешь смело рассчитывать на мою помощь, в этом деле или… в любом другом, потому что я никогда не смогу тебя обидеть. На приисках будет безопасно со мной.

Ах, вот это номер! Комок в горле с трудом проглотился и больно полез куда-то вниз. А я… ни разу не подумала, что он может захотеть продолжить свой план по устранению суженой. Правда, смысла больше нет, все давно вскрылось, осталось далеко позади, покрытое пылью забвенья. Но все же, почему я ни разу не подумала об опасности, которую он может представлять?

Лоб нахмурился. Федор не любит, когда я хмурюсь, и всегда давит мне на нос в уверенности, что это меня смешит. Ну, насчет «смешит» – это вряд ли, скорее раздражает, но что в себя прихожу, это точно.

– Если ты еще хочешь что-то знать, спрашивай, колдунья. Я отвечу.

– Ничего не хочу знать.

Я откинулась на спинку стула. Где хозяева вообще?

– Мы договорились насчет приисков?

– Вроде нет.

– Пожалуйста. Я отведу тебя туда, колдунья, ты сделаешь, что нужно, потом приведу тебя обратно, в таверну. С твоей головы ни волосинки не упадет, клянусь. Одной туда нельзя, я не выдумываю.

– Как, по-твоему, это все будет происходить?