Взрослое лето

– Всё как обычно: когда учился, когда крестился. После моих вопросов рассказал, что ещё в школе у него приключилась первая любовь к твоей матери, ну, значит к Людмиле Александровне. После его призвали в ряды российской армии, где он узнал, что она ему изменила, забеременела от какого-то городского парня. Жуков сразу перестал ей писать и даже порвал все фотографии. А знаешь, кто ему рассказал, о неверности твоей мамы?

– Нет, но догадываюсь.

– Говори, если ты всезнайка, а не ребёнок.

– По моим данным… Дима Прозоров, друг и одноклассник.

– Верняк! Тебе надо ехать на «Поле Чудес», глядишь, нахаляву денег заработаешь. Так вот, после этих событий господин Жуков принял решение не возвращаться домой и остался служить по контракту, потом поступил учиться заочно в институт и стал офицером. А сейчас, дамы и господа, леди и джентльмены, в соседнем кабинете нас ожидает капитан Жуков!

– То есть получается, он совсем-совсем не верит, что я его дочь, так?

– Да, я даже в протокол допроса занёс: «Алёну Белкину своей дочерью не признаю и не считаю». А ещё «…согласен добровольно пройти исследование на полиграфе, так как не причастен к убийству Белкиных».

– Во как! Но он хоть чуть-чуть похож на меня, тьфу, то есть я на него?

– Да, не переживай, похожа. Генетическая экспертиза вам не нужна!

– А зачем он тогда приезжал в посёлок, если меня не признает и с моей мамой не общается?

– Говорит, хотел посмотреть на Людмилу Александровну и на тебя, чтобы ещё раз убедиться, что ты не его ребёнок.

– Какой ужас! Оценивал меня, как собаку, Жуковской породы я или нет, или так, простая дворняжка. Похоже, я его породе не подхожу.

– Ладно, не голоси, времени в обрез. Я приоткрою дверь и ещё разок задам вопрос о его причастности к убийству, а твоя задача послушать ответ. Хорошо?

– Дайте мне хоть пять минут, дядя Миша, я успокоюсь. Думаете легко в первый раз увидеть и услышать родного отца! Все поджилки трясутся.

– Лена, прошу тебя, соберись. Вот на, попей водички, она хорошая, минеральная.

Зубы девочки стучали о край стакана, но через пару минут она собралась с духом и кивнула дядя Мише, что готова.

– Всё, я пошёл, будь через минуту за дверью моего кабинета. И прошу без глупостей. Не забывай для чего мы здесь собрались.

Прижавшись к стене, девочка стояла у чуть приоткрытой двери и вслушивалась в то, что происходит в кабинете. Она ничего не видела, вся превратившись в одно большое ухо.

– Ну, мы практически закончили наш допрос, и мне осталось задать вам ещё пару вопросов и занести их вместе с ответами в протокол. Так вот, вы каким-либо образом причастны к убийству семьи Белкиных, произошедшему три года назад? Когда вы видели Белкиных в последний раз?

Пауза была недолгой. Достаточно спокойный голос за дверью ответил:

– Я уже вам говорил, Михаил Владимирович, зачем ещё раз?

– Отвечайте, так положено по методике расследования умышленных убийств. Вы же офицер и, я надеюсь, понимаете, о чем я говорю.

– Хорошо. Надо так надо. Я не причастен к убийству Белкиных, родителей моей одноклассницы Милы. Да, действительно, три года назад я приезжал тайно в посёлок, чтобы посмотреть на неё и её ребёнка. Дома их не оказалось, соседи сказали, что они в лесной сторожке вместе с родителями. Я поехал туда и незаметно спрятался под елью. Видел несколько раз Наталью Николаевну, она стирала на улице и вешала белье, поливала огород. Рядом бегала девочка в розовых шортах, наверно, Лена, дочь Милы. Я просидел там до вечера под деревом, мельком видел Милу и её отца, не помню его имени-отчества. Когда стемнело, я вернулся в город, переночевал в гостинице «Дворянская» и утром уехал к родителям, в Велегожск. Об убийстве узнал через несколько дней из выпусков теленовостей и газет.

– Хорошо.

Алена стояла и плакала, и молодой следователь, что всё время был рядом, опасаясь громких всхлипываний, осторожно прикрыл ей рот ладонью. От неё пахло табаком и чужим человеком. Девочку начало подташнивать, к счастью, допрос закончился, и она рванулась в кабинет, где разрыдалась, укрывшись за пыльную штору.

А в кабинете Игорь Жуков прочитал протокол и начал подписывать листы. Михаил Владимирович напоследок спросил:

– Собираетесь к Людмиле Александровне или сразу в Велегожск?

– Зачем к ней? – в недоумении ответил капитан, и после, посмотрев в глаза следователя, почему-то добавил: – Пока не знаю.

– Странный вы какой-то человек, Жуков, вроде выросли в соседнем посёлке, а я с вами будто живу на разных планетах, и у нас нет ничего общего. Я на Земле, а вы на холодной Луне, с лунным зайцем.

– Почему я странный?

– У вас есть дочь или точнее сказать – у вас есть ребёнок, которого вы не считаете своим, но который считает вас родным отцом, как, впрочем, и весь посёлок, а вы даже не собираетесь с ним увидеться и поговорить. Я не понимаю, почему? Как вас не подозревать?