Взрослое лето

— Только есть маленькое «но».

— Какое «но»? Вы узнали, что он каннибал или как там, а вот, вспомнила — педофил?

— Ну об этом рано говорить, мы его ещё не допрашивали, и сведения не запрашивали. Дело в том, что три года назад он был в отпуске и приезжал в ваш посёлок. Да что в этом плохого, спросите вы, я отвечу: как раз в те роковые дни, когда всё случилось. И после каждое лето приезжал. Только в этом году пока ещё не отметился.

— О Боже, вы хотите сказать… нет, не может быть.

— А почему нет, ты сама говорила об этой версии, но я не был осведомлён о личной жизни Людмилы Александровны Белкиной. А тут человек с Севера, возможно, с отмороженной головой, сидит в полярную ночь, у него депрессия, и он размышляет, кто ему испортил личную жизнь, а? Да не пугайся, с Димой разобрались и с ним разберёмся, может, он совсем и ни при чём, а просто так совпало, в жизни всякое бывало, и не такое распутывали.

— Но если он приезжал в посёлок и не раз, то почему не пришёл ко мне, то есть к нам с мамой?

— Это ты сама спросишь у него, когда представится случай. Его родители ждут сыночка со дня на день в отпуск, ну и мы с ним непременно встретимся. Обещаю.

Алёна молчала, следователь не мигая смотрел на солнце, уходящее за горизонт, его золотые лучи пробивались сквозь листву, разливая на вечернюю землю остатки света и тепла.

— Сколько лет заката не замечал, даже не помню. Забыл, что есть такая красота, и ещё самая простая жизнь: деревья, трава, солнце, а ночью настоящие звезды, — кому-то рассказывал Михаил Владимирович, возможно, сам себе, или просто пытался оправдаться перед кем-то за свою нынешнюю жизнь.

— Только маме не говорите о том, что его подозреваете, хорошо, Михаил Владимирович.

— Да, товарищ младший следователь Белкина, клянусь. Замечательная у вас лавочка, уходить не хочется.

— Дедушка сделал.

— Добрые, видать, руки были у Белкина.

— Прошу к столу, уже и курица готова! Мойте руки и ужинать! Михаил Владимирович, никаких отговорок!

Они вошли в дом. Мама накрыла стол, в центре сиротливо смотрелся в хрустальной вазе букетик полевых цветов.

— Накрой заварной чайник, — попросила мама.

Алёна встала и накрыла полотенцем белый запотевший чайник.

— Приятного аппетита!

— Жаркое удалось, Людмила Александровна! Хотя, когда весь день на пустом чае, проглотишь и камень, — похвалил хозяйку следователь.

— Вы меня захвалите, все, что успела собрать на скорую руку. Хорошо, хоть курица была разморожена.

— Мамочка, ты превзошла себя.

Мила улыбнулась:

— Спасибо! Может, ещё кусочек? Мужчина должен есть много, как и подросток.

— Вы так думаете?

— Да, так было испокон веков.

— Тогда, пожалуй, добавьте, — согласился Михаил Владимирович. — Грешен, люблю поесть. Разве по мне не видно?

Вилки стучали по тарелкам в полной тишине.

— Игорь Жуков найден органами следствия, — сказал следователь в никуда, глядя себе в тарелку.

Мила смолчала, только нож неприятно заскрипел по тарелке. Выдержав пару минут, Алёна спросила как ни в чём ни бывало:

— А кто это?

— Твой отец, — ровным голосом ответила мама.

Алёнке сразу перехотелось ещё что-то спрашивать и, выйдя из-за стола, она стала молча доставать чашки для чая.

— Я, пожалуй, поеду, чай как-нибудь в другой раз.

— Оставайтесь, машина ещё не пришла, — попросила Мила.

— Я пройдусь, подышу. Знаете, Людмила Александровна, когда слишком хорошо, это тоже плохо. Боюсь, часто после такого жди от судьбы подвоха.

— Вам виднее, но мне искренне жаль, что наш ужин закончился. От нас с Алёной ещё что-то требуется?

— Пока нет. Если что, я позвоню.

— Михаил Владимирович, до встречи. Не забывайте про наше дело.

Дверь неприятно хлопнула, а следом калитка, вся прелесть сказочного вечера исчезла. Мила обернулась: всё как всегда — недоеденный ужин, тарелки, чашки с чаем, конфетница с отбитым в детстве краем. Только что всё было иначе и в одну секунду разлетелось, даже не оставив осколков на память.

Мила посмотрела в окно: следователь закурил, клубы синего дыма зацепились за ветку берёзы, обволакивая листву. Михаил Владимирович постоял и, не оборачиваясь, побрёл по дороге прямо в лес. «Обернись, — подумала хозяйка, — ну, пожалуйста!». Но он шёл, немного сутулясь, и она чувствовала, даже знала наверняка, что он хочет повернуться, но всё же не посмеет. Если бы это случилось, в ту же секунду она выбежала бы на улицу и, схватив за фалды пиджака, больше никуда не пустила. А дальше будь что будет.

Следователь вскоре скрылся за деревьями.

После ужина Алёнка воспользовалась маминой усталостью, — Мила улеглась на диван и с головой накрылась пледом, — полезла на ёлку. Поднявшись вверх до заветных сигналов уверенного приёма, она набрала на телефоне номер журналиста, он взял трубку:

— Алло, Женя, приветик, как дела?

— Привет, я был на комбинате, в целом всё неплохо, завтра заеду и всё расскажу. А у вас что? Как обыск, нашли ружье? Где он был во время убийства? А следователь к вам заезжал? Тут весь посёлок стоит на ушах, только об этом и говорят.

— Был, недавно уехал. Да, дядя Дима признался, что прятал ружье, и показал, где прятал.

— А где он был во время убийства?