Взрослые игрушки

– Ну слава Богу. Пусть поедят вволюшку. Праздничек у ребяток. А готов нам не жалко. Отбросы общества.

Ершова яросто стирала празничный макияж влажной салфеткой, и принюхивалась:

– Кстати, чем так воняет?

– Грязными хуями? – Предположила я, и подёргала носом. – Может, отрыжка после вчерашнего?

– Шутка своевременная, смешная. – Ершова швырнула грязную салфетку на пол, и тоже зашевелила ноздрями. – Не, ацетоном каким-то что ли…

Я внимательно посмотрела на коробку с влажными салфетками, из которой Юлька уже вытащила второй метр, и заржала:

– Не ацетоном, а специальной хуйнёй! Это салфетки для чистки офисной техники. Я на работе спиздила когда-то.

– Тьфу ты, блять! – Ершова брезгливо отшвырнула коробку. – То-то я чую, у меня рожа вся горит. Ну-ка, глянь: аллергии нету?

Юлькино лицо на глазах опухало. Вначале у неё опух лоб, и она стала похожа на неандертальца, потом отек спустился на глаза, и Юлька стала китайским питекантропом, а потом на нос и губы – и вот уже на меня смотрит первобытный Гомер Симпсон с китайскими корнями.

– Ершова, ты немножко пиздец как опухла. – Мягко, стараясь не вызвать у Юльки панику, намекнула я на новое Юлькино лицо. – В зеркало смотреть не надо.

Подруга, вопреки моим советам, всё таки посмотрела в зеркало, и заорала:

– Блять! Что теперь делать?

Я пожала плечами:

– Мы ж Ковалёвым мстить собрались. Давай рассмотрим положительные стороны: ты уёбище. И это очень хорошо. Грим никакой не нужен. Щас напялим на тебя тренировочный костюм с хвостом, и вперёд, к Ковалёвскому инфаркту!

– Заебись. А чо, я одна пойду их пугать? – Ершова даже не спорила по поводу положительной стороны вопроса. – А ты чо делать будешь? Мы так не договаривались!

– Юля, – я выудила из лифчика колготки, и натянула их на руку. – Я буду жертвой бесов, понимаешь? Я позвоню им в дверь, они её откроют, ибо ебланы, а я буду валяться в корчах у них на пороге. У меня будет шея в крови, скрюченные ноги, и пена у рта. Я буду валяться по полу, и выть: «Бесы мной овладели, батюшка! Сиськи отгрызли нахуй, сами посмотрите, ноги мне скрючили, и зуб выбили!». Тут я охуенно креативно использую во благо все свои природные достоинства, понимаешь? Мне тоже грим не нужен.

– А я где буду? – Ершовой уже овладел азарт. – Я хочу появиться из воздуха, в лучах дыма, и на каблуках.

– Какие, блять, лучи дыма, Юля? И каблуки тоже нахуй. У меня есть тапки в виде голых ног Бигфута. С длинными пальцами, и с когтями. Где ты видела бесов с таким еблом как у тебя, да ещё на каблуках? Ковалёвы, конечно, мудаки, но не настолько. Короче, вот тебе дедушкин костюм, а я пошла делать хвост.

Через полчаса мы были готовы к выходу, и в последний раз репетировали. Рому Ковалёва изображала моя собака, а мы с Ершовой играли свои роли.

– Бесы, бесы мной овладели, батюшка Роман! – Я упала на пол перед псом, и начала биться в корчах. – Спаси мою душу, почитай псалтырь, изгони дьявола из тела моего покалеченного! Я хочу умереть девственницей!

– Тычо несёшь, обезьяна? – Ершовский голос донёсся из туалета. – С девственницей явный перебор. У Ковалёвых такой простыни, тебе на заплатку, точно не будет.

– Я хочу умереть с чистой душой, и вознестись к престолу божьему! – Крикнула я в морду собаке, и та завиляла хвостом. – Спаси меня, добрый пастырь!

Тут, по сценарию, должна была появиться Ершова, но она не появлялась.