Взрослые игры

После завтрашнего собрания начинались зимние каникулы. Мы должны были праздновать или делать рождественские покупки, вместо этого мы собрались в библиотеке и, по крайней мере, я – точно, чувствовали себя все хуже и хуже.

– Дамы! Что мои «Чудеса» делают в библиотеке? Солнце светит, Рождество уже на пороге!

Марк ворвался как порыв свежего воздуха.

Даже укрывшись за стеллажами, я слышала, как Серена и Оливия пытались втянуть его в нашу маленькую мрачную вечеринку.

– Ха. – Марк сложил руки на груди. – Нет, вы ошибаетесь. Я прошел много школ вроде этой, я видел слишком много умных, талантливых и одаренных юных дам, впадавших в отчаянье после подачи заявок. Вы, девушки, попадете в превосходные колледжи, и они будут идеальны для вас. И это я говорю не лишь бы сказать. Это годы опыта.

– Но… – пролепетали они обе.

– Никаких но. Я тут работаю, и я совершенно точно знаю, как дела у вас у всех. Я также знаю, что для Помоны и Йеля, – «Йеля» он выкрикнул погромче специально для меня? – будет большой удачей, если вы осчастливите их кампусы своим присутствием. Дамы, я уже видел все это раньше.

Даже углубившись в отдел философии и психологии, я слышала, как они воодушевляются, пусть и продолжают протестовать.

– Довольно! Не хочу больше ничего слушать, – отрезал он. – Экскурсия. Пойдем посмотрим на елку.

– Что? В Рокфеллеровский центр? – Серена пришла в ужас. – Со всеми этими чокнутыми туристами?

– Ага. – Я слышала улыбку в его голосе. – И если вы будете вести себя хорошо, я, может быть, разорюсь на горячий шоколад. Идем.

– Я за, – сказала Оливия. – Кейт, идем. Марк тащит нас в Рокфеллер-центр охать и ахать над рождественской иллюминацией.

Я выскользнула из-за полок.

– Кейт, – он шагнул ко мне, – пожалуйста, скажите мне, что вы единственная не верите в этот бред. Ничто, – он смотрел прямо на меня, – абсолютно ничто и никогда не может встать на пути к вашей цели. Только не говорите мне, что вы тоже сходите с ума из-за этих заявок.

В этот момент он был так радушен, открыт и…

– Ну, немного.

Он покачал головой.

– Все будет в порядке, Кейт, – прошептал он. – Я обещаю.

– Идем, подруга! – Серена уже успела надеть пальто.

– Я вас догоню, – пообещала я. – Мне надо забрать кучу книг по психологии, чтобы я могла поработать над эссе на каникулах.

– Уверена? – спросила Оливия.

– Конечно. – Я кивнула. – Идите. Развлекайтесь! Я обожаю оставаться в библиотеке одна. Среди книжных полок я неуязвима. Именно поэтому сейчас было особенно обидно. Наверное, это все из-за переживаний по поводу подачи документов. Я села на одну из бесхозных стремянок-табуретов. Постаралась очистить разум и выровнять дыхание, как меня учили.

Получилось, только легче не стало.

В новой школе не было сестры Роуз. Ни в Сент-Урсуле в Альберте, и ни в одной школе из тех, что я посещала в Штатах. Конечно, там было несколько неплохих учителей, один или два достойных куратора и даже одна приличная приемная семья, но никого, кто мог бы сравниться с ней. Может, я ей льстила? В конце концов до меня дошло, что сестра Роуз, наверное, всегда понимала, когда я пыталась обмануть ее, но, несмотря на это, любила меня. Я бы стала другой, если бы мы остались. Сестра Роуз была якорем, как и Мария-Катерина, и ее отец.

Прошлого не вернешь.

В Сент-Урсуле я приобрела много новых навыков. Эти девочки были барракудами, и я плавала с лучшими из них. Вынуждена была. Иначе бы у меня появлялись проблемы, это я усвоила.

Еще я научилась не ходить в школу, пока не сойдут синяки.

Я могла сказать, был ли он «не в духе» просто по тому, как он открывал дверь или держал вилку. Я могла считывать своего старика с пятидесяти шагов, и я научилась точно так же считывать остальных.

Естественный отбор.

Моя мать не училась. Он сделал ее не только слабой, но и тупой. Невыносимо тупой. Он этого добился.

Почему она преподнесла нас ему на тарелочке? Почему моя мама решила, что в этот раз все будет иначе? Он даже не смотрев в ее сторону. Чем больше она пыталась угодить ему или успокоить, тем больше он ее презирал.

Хотя меня он не презирал. Даже когда он срывал на мне свою злость, я знала, что внушаю ему уважение. Кэти была его маленьким «тараканом». Хуже того, он считал, что это комплимент.

Который час? Ошеломленная, я схватила свои книги, сама выписала на них формуляры и затем постучалась в окно миссис Танаке, пробормотав: «Счастливого Рождества». Библиотекарь улыбнулась и помахала в ответ. Я вновь и вновь обдумывала свою ошибку с подачей заявления в Йель. По крайней мере, этим я могла себя занять. Я почти дошла до дома, когда меня вдруг осенило: Марк сказал, что он видел «много школ вроде этой». Много? Как такое вообще возможно? Я не понимала. Он определенно был слишком молод, чтобы пройти через множество школ. Должно быть, он сказал это, чтобы девочки почувствовали себя лучше. Редкин просто старался успокоить их. Да, так оно и было.

Возможно.

20 декабря, воскресенье Оливия