Взрослые истории. Перестать страдать и начать жить

И обе начинают призывно улыбаться и изгибаться в танце. Антон мрачнеет. Парень, неторопливо окинув взором тусовку, делает свой выбор и направляется в центр толпы, к нашей троице.

– Гуляем? – спрашивает он Катю.

– На танцах я танцую, – жеманно отвечает она.

Парень ставит её напротив себя, и вот они уже подёргиваются вдвоём, отдельно от Алисы и Антона.

Возможно, наша история продолжилась бы по – другому, если бы в этот самый момент на площадке не вспыхнула массовая драка.

Произошло это не случайно, скорее, драка просто не могла не начаться. Там, где собирается большая толпа молодёжи, начинённой гормонами и алкоголем, но без тормозов в голове, выплеск агрессии неизбежен.

Выход накапливающейся энергии может быть вполне цивилизованным – тот же спорт, самообразование, полезный физический труд. Но в социуме данного ареала преобладают нецивилизованные, примитивные методы. А индивиды, не способные контролировать свою внутреннюю энергию, зачастую оказываются либо в морге, либо в тюрьме, либо в психиатрической больнице.

На дискотеке вспыхивает побоище. Пара секунд – и вот уже десятки юнцов месят друг друга, под грохот музыки, визг девиц, крики и свистки милиционеров.

Стражи порядка заталкивают в милицейскую машину всех без разбора. Один из них хватает Алису, но она отбивается, пуская в ход и кулаки, и каблуки. Все, кто может, бросаются врассыпную. Алиса в суматохе теряет и Антона, и Катю, но умудряется убежать подальше от площадки и усаживается на лавочку покурить и прийти в себя.

Вскоре появляется парень – тот самый, альфа – экземпляр, и молодые люди знакомятся. Выясняется, что зовут его Павел.

Они выкуривают одну сигарету на двоих, и Павел сразу приступает к делу:

– Что за парень с тобой был?

– А… Одноклассник, – пренебрежительно отвечает Алиса, давая понять, что с этим одноклассником её ничто не связывает.

Намёк понят, и Павел берёт Алису за руку:

– Ну что, пошли?

Алиса выдёргивает руку, для порядка требует, чтобы тот отвалил, и после соблюдения этих ритуальных действий охотно идёт с Павлом к нему в студенческое общежитие.

Через некоторое время, одевшись и собираясь домой, Алиса целует Павла на прощание и неожиданно тихо спрашивает:

– Ты меня любишь?

Прислушайтесь, друзья, как трогательно звучит этот вопрос. Мы-то с вами понимаем: о какой любви может идти речь, когда две практически незнакомые друг с другом особи чисто случайно оказались в одной койке, наспех удовлетворив основной инстинкт?

Но Алисе в её жизни так не хватает нормальной человеческой любви – ведь на свете нет ни одного человека, который искренне любил бы её – что она ищет эту эмоцию в самых неподходящих местах. Ей, как одинокому, брошенному ребёнку, очень хочется, чтобы её любили!

– Ну, естественно, – отвечает Павел иронично.

Придя домой, Алиса застаёт привычную обстановку: отец пьян, вся комната в сигаретном дыму.

– Ты ел? – спрашивает она папашу.

– А…, – отмахивается тот.

Алиса, видимо, как обычно, разогревает и накладывает ему еду, заставляет поесть. Папаша, в алкогольном расслаблении, пускается в приятные для себя воспоминания:

– А помнишь, ты маленькая была, меня спать укладывала? – бормочет он. – Сама такусенькая, а в спину меня толкает…

Эта небольшая деталь отлично дополняет общую картину: с малых лет Алиса ухаживает за пьяным отцом. То есть Иван Семёнович является ещё бо́льшим ребёнком, чем его дочь. У Алисы давно отняли детство, заменив его перегаром, табачным дымом и ненавистью. Но согласитесь – такого быть не должно. Ребёнок не должен укладывать спать напившихся родителей.

Папаша с умилением вспоминает, как маленькая Алиса заботилась о нём – он воспринимает это именно как заботу. Ему не приходит в голову, что дочке могло быть неприятно, страшно, тяжело в эти моменты. А деваться ребёнку некуда! И то, что для родителя – умиление, для малыша становится трагедией, ранит психику, и эта рана остаётся с ним навсегда.

– Давай, ешь, – устало говорит Алиса отцу. – Сейчас мать придёт, скандал опять будет.

Приходит Татьяна Петровна с работы, не обращая внимания на Ивана Семёновича, она спрашивает дочку:

– Он кушал?

Обратите внимание, и о муже – в третьем лице.

– Да, его заставишь…

Но у Ивана Семёновича радостная новость – Валерий звонил, через три дня приедет.

– Ваня, тихо…, – морщится Татьяна Петровна.

– Я бриться пойду! – громогласно возвещает Иван Семёнович заплетающимся языком. Тут ему на глаза попадается Алиса, и он сразу переключается:

– Ты знаешь, мать, во сколько она явилась? Вот только что!

Татьяна Петровна подхватывает:

– Ты где была?

– Гуляла.

– Шляется! По кустам! Как мать, так и дочь! – пьяно орёт Иван Семёнович.