Взрослых не бывает и другие вещи, которые я смогла понять только после сорока

«Публика ждет от вас многого», – написала мне организатор встречи, бразильянка и тоже мать. Я попыталась выведать у нее, о чем конкретно мне лучше рассказать. Я плохо представляла себе, что может заинтересовать бразильских мам. К этому времени я провела уже много встреч с читателями, и мне немного надоело повторять одно и то же. Сказать откровенно, мне было страшновато.

«Было бы прекрасно, если бы вы изложили точку зрения матери и женщины», – ответила мне она.

Больше я ничего из нее не вытянула. Я нашла в интернете таймер устной речи и выяснила: если я буду говорить в среднем темпе, мне придется произнести пять тысяч слов. Я склеила в нужном объеме куски из своих предыдущих выступлений и отредактировала их.

Затем я села в самолет и полетела в Бразилию. Мне не верилось, что скоро я буду стоять перед тысячей матерей. В полете я заснула, и мне приснилось, что кто-то нашел и предъявил публике видеозапись, на которой я занимаюсь сексом. Проснулась я уже в Белу-Оризонти.

В зале прилетов аэропорта я встретилась с еще одной женщиной, прибывшей на ту же встречу. Это была американская бабушка, как и я, автор книг о воспитании детей.

– Вас тоже попросили выступить с часовой речью? – спросила я, пока мы катили свои чемоданы к такси.

– Ну да. Безумие какое-то! – ответила она.

Я поняла, что она тоже волнуется, и немного успокоилась.

В отеле нас ждали организаторы мероприятия. Это была группа бразильских ветеринаров, которые решили заняться проведением конференций. Наша была для них первой. Ко мне подошла одна из женщин – высокая, стильно одетая, с длинными черными волосами, словно явившаяся прямиком из сериала «Ангелы Чарли».

– Вы тоже ветеринар? – спросила я ее.

– Я специалист по свиньям, – ответила она.

Я хотела подняться к себе в номер и поработать над речью, но меня повели на пресс-конференцию, где уже собралась куча журналистов и мам-блогеров. Одна из них – блондинка в меховом жилете – объявила остальным, что сегодня она в первый раз оставила своего ребенка. Ее слова вызвали у присутствующих бурю эмоций. Скоро все в зале – кроме меня – утирали слезы.

Позже я сидела за столом и приветствовала матерей, прибывших на конференцию. В основном здесь были представительницы среднего класса: зубные врачи, маркетологи и домохозяйки. У каждой на груди висел беджик с фотографией маленького ребенка. Беременные женщины поместили в беджик снимок УЗИ будущего малыша. Меня поразило, какие они все молодые. Всего несколько лет назад, когда вышла моя книга, я выглядела как одна из них, но теперь каким-то образом превратилась для них в «тетушку».

Почти каждая женщина меня обняла. За три дня в Бразилии я обняла больше народу, чем за 12 лет в Париже. Многие желали со мной сфотографироваться и старались придвинуться ко мне как можно ближе. Если в Центральной Бразилии вспыхнет эпидемия французских вшей, ее виновницей буду я.

Насколько я поняла, все они испытывали большие трудности с воспитанием детей. Я узнала, что в португальском языке существуют разные слова для обозначения детского возмущения: manha (жалобное хныканье) и chilique (настоящая истерика). Мне напомнили, что mimada – это «избалованный», babá – няня, а folguista – женщина, которая приходит, когда у вашей постоянной няни выходной.

Я пыталась хотя бы немного отредактировать свою речь к следующему утру, но времени на это мне практически не дали. Одна из организаторов – специалист по крупному рогатому скоту – поведала, что предыдущий спикер рассказала в своем выступлении, что ее муж умер за два месяца до рождения ребенка: «Это было что-то невероятное. Мы все рыдали».

Я вошла в зал, когда со сцены выступала бабушка. Тысяча бразильских матерей сидели, нацепив наушники, и внимали синхронному переводу ее речи.

Судя по всему, все шло хорошо. Матери слушали с большим интересом и смеялись как по команде. Бабушка говорила искренне, разумно и явно получала удовольствие от своей роли наставницы. Зал проводил ее теплыми аплодисментами.

Через минуту редактор бразильского журнала для родителей представила меня. Я оказалась стоящей на берегу моря из бразильских матерей. Никакой трибуны на сцене не было, и мне пришлось держать в руках 17 страниц своей речи, переключатель слайдов и микрофон. Я то снимала, то надевала очки, то глядела на зрителей, то опускала глаза к тексту.

Первые пять минут все было отлично. Я поздоровалась по-португальски и рассказала, как переехала жить в Париж, чувствуя себя чужой в новой стране. Мне показалось, что аудитория готова последовать за мной в это путешествие.

Но затем что-то пошло не так. Добравшись до шестой страницы, я поняла, что в зале стоит такая мертвая тишина, что до меня доносятся голоса переводчиков из наушников. Еще одна проблема заключалась в том, что, переворачивая очередную страницу, я поворачивалась к аудитории спиной и клала микрофон на стул у себя за спиной. Похоже, я испытывала терпение своих слушателей. Меня охватил страх, что к восьмой странице часть матерей просто встанет и уйдет.