Взрыв

– Получив ее ухо, – Алистер поморщился, я прямо уловил движение мышц его лица именно в этот момент, – он не стал думать о том, как ее спасти, не стал пересматривать план атаки на дворец, исходя их полученной информации и угрозе. Он стал выгораживать Орлова и его бездействие в отношении Скарлатины и допущенного зверства в отношении нее. Он даже не рассмотрел возможность ее казни в случае начала боев на территории дворца, – парень замолчал и посмотрел мне прямо в глаза, – что бы вы понимали, я здесь только ради спасения ее жизни, я делаю то, что должен был сделать он, получив ухо на горстке льда, – я невольно представил себя в аналогичной ситуации. Если бы Геннадий не застрелил Катрину на месте, а отрезал ей ухо и сказал, что будет присылать мне ее по кусочкам, если я еще раз ослушаюсь его слов. Что бы я тогда сделал? Дрожь пробежала по позвоночнику и остановилась где-то в области поясницы.

– Даже если ему и нужна Скарлатина, – неожиданно снова заговорил брат, заставив меня перевести взгляд на него, – то он ей определенно точно нет, – Геннадий постучал пальцем по сложенному пополам листу бумаги возле своей руки. Раньше я его не замечал, или не придавал значения. С этой фразой я был согласен, даже не зная, что именно содержится на этом белом прямоугольнике под пальцем брата.

– Мне нечего вам рассказать, всю информацию я передавал исключительно через Орлова, и то, только самое важное с совещаний Рэймонда, – и это тоже была правда. Тяжело вздохнув, Геннадий потер пальцами уголки глаз и снова посмотрел на меня.

– Вот как мы поступим, – тихо проговорил он, и я принялся слушать свою судьбу, – мы выявили большую часть сторонников Рейнхарда, тех, у кого была татуировка, но неизвестно, сколько еще людей ее не сделало. Они считают, что ты на их стороне. Сейчас ты пойдешь и проведешь беседу с каждым по отдельности. Нам нужно знать, кому мы можем точно доверять. Нужно еще отозвать личную охрану императорской семьи и проверить их, твоих и Скарлатины в том числе, – распорядился Геннадий, а я почувствовал, как кровь отхлынула от кожи. Это я до ночи просижу в подвале, беседуя с гвардейцами. Неуверенно прикусив нижнюю губу, снова ощутил вкус запекшейся на ней крови и поморщился.

– Я его провожу, а сам поеду к Елене в больницу, будет лучше, если кто-то проверенный будет рядом с ней, – вставая из-за стола, вызвался Лиам, в то время, как Геннадий не отрываясь смотрел мне в глаза, словно пытаясь понять, может ли он мне доверять.

– Лео, сейчас дворец почти без охраны. Мы оставили минимальное количество гвардии на территории, с которой, в случае чего, сможем справиться своими силами. Нам нужно знать, кому можно доверять. Если на нас нападут – мы пропали, а учитывая, что Рейнхард может догадываться о раскрытии его планов из-за Алистера, он может сделать что угодно. В первую очередь они убьют меня, затем Рэя, затем моих жену и детей. А если это письмо попадет в руки к Рейну, то он от злости может убить и Скарлатину, уж не говоря о предателе со шрамами на щеках. Мы все умрем, если ты не сделаешь, что я прошу, – на всякий случай повторил он, а я сглотнул ком в горле. Не знаю что именно заставило меня поверить брату. То, как он говорил это, или взгляд, сверлящий меня синевой его глаз. Не будь все так серьезно, и не нуждайся Ген и правда в моей помощи, он вполне мог бы придумать что-то другое, я был в этом уверен.

– Я понял, – уверенно заявил я и кивнул. Поднявшись из-за стола, готовый идти, я проследил за тем, как брат последовал моему примеру.

– А мы с тобой, лорд Алистер, наведаемся в мое крыло за Дамианом и Скарлатиной. Нужно как можно незаметней вывезти их из дворца, – после этих слов, мы все переглянулись и следом за Геннадием, вышедшим первым, покинули кабинет Императора.

Глава 27. Скарлатина

Лиам вызвался сам отправить написанное мной письмо, а я и не возражала, хотя и не совсем представляла, как он это сделает. Работают ли почтовые службы в условиях шедшей войны, или текущее положение дел в стране называли как-то иначе? Согласно новостям, что мне периодически пересказывали слуги в минуты редкого общения, Рейнхард задержался в Ломоносове и пока никто не знал, когда именно выдвинется оттуда на столицу. По какой-то причине он медлил с нападением, и я надеялась, что получив мое письмо – парень успокоится и либо остановит войну, либо выдвинется сюда с целью закончить начатое несмотря ни на что. В политику я старалась не лезть, оттого даже не строила предположений насчет дальнейшего развития событий. С меня хватило последствий от действий Рейнхарда, отразившихся на моем ухе. Отсутствие части тела стало не столь заметно, как в первый день после инцидента. Да и я смирилась с этой потерей, наименьшей из возможных в той ситуации. Рэймонд мог отрезать что угодно, лишиться пальца на правой руке было бы более печально, ведь я не смогла бы больше рисовать. Представить трудно собственное состояние после такого.