Взрыв на макаронной фабрике

Только встанет над Москвою утро вешнее,
Золотятся в синем небе облака…

Я легко открыла кривоватую калитку и решительно шагнула на тропинку, ведущую к дому.

Внутри двора возле грядок с неопознанной растительностью копошился пожилой мужчина в старой армейской майке, линялых брюках, модных на заре шестидесятых, и женской панаме с причудливым цветастым рисунком.

– Кхм, кхм, – откашлялась я, давая знать о своем присутствии.

Мужчина распрямился и повернулся ко мне. И ростом, и сморщенным лицом муж Анны Тарасовны напоминал гнома из сказки о Белоснежке. Смешная панамка, вероятно, принадлежавшая когда-то супруге, довершала это сходство.

– Вы ко мне? – поинтересовался гномик неожиданным басом, которому позавидовал бы сам Шаляпин.

Этот бас так не вязался с внешностью Виктора Петровича, что я даже немного растерялась.

– Да… Я от Анны Тарасовны. Из музея.

– Опять, что ли, спозиция какая едет? – ворчливо пробасил дедок. – Ни дня покою! Мотаются, мотаются эти спозиции, а толку-то? Ить почти никто и не ходит на энти выставки. Только человека от дела отрывают! А лучок, моркошку, картошку хто сажать будеть? И чего там сторожить, скажи-ка на милость?

Гномик неторопливо двинулся к дому. Я уныло поплелась за ним. Вопрос, по-моему, риторический. В глубине души я была согласна со сторожем, но дед ответа и не ожидал.

– Тута стой! – строго приказал он, когда мы очутились на просторной террасе. – Переодеваться буду!

Я негромко фыркнула: можно подумать, меня можно соблазнить святыми мощами! Однако времени у меня оставалось немного, поэтому я поспешила остановить порыв гнома:

– Виктор Петрович, никакая экспозиция к вам не едет. Я скоро уйду, и вы сможете вновь вернуться к сельскохозяйственным работам.

– Да? – подозрительно сощурился дедок. – А чего ж тогда Нюрка тебя прислала?

– Поговорить.

– Точно? – Петрович недоверчиво стрельнул в меня глазами. – И в музей иттить не надо?

– Не надо, – подтвердила я.

Сторож почесал указательным перстом панамку и впал в задумчивость.

– Ну, тогда топай в сад! – наконец решился он. – А я сейчас компотику тебе принесу. Там и поговорим…

В саду, как высокопарно обозвал дед участок, под молодой яблонькой обнаружилась небольшая скамеечка, врытая в землю, и такой же кукольный столик. Я уселась на скамейку и блаженно прикрыла глаза. Господи, хорошо-то как! Совсем не хотелось верить, что где-то рядом произошло два убийства и мне нужно их раскрыть. Легкий ветерок ласково касался лица и играл с волосами, какие-то пичуги беспокойно щебетали в ветвях деревьев. Состояние неги и неземного блаженства незаметно накрыло меня с головой, хотелось жить, любить и творить романтические глупости.

– Задремала? – раздался над ухом бас Петровича. – На-ка вот компотику попей! Самолично закрывал в прошлом годе. В этот-то раз такого урожая вишни уж не будет! А тогда укатал пятьдесят банок!

Я лениво приоткрыла глаза и увидела перед собой большую кружку вишневого компота. Внутри плавали ягодки.

– Спасибо большое! – с чувством поблагодарила я старичка и приложилась к емкости.

Компот оказался холодным и удивительно вкусным. Я залпом осушила половину кружки и пришла к выводу, что сегодня самый счастливый день в моей жизни.

– Ну, чего хотела-то? – довольным голосом поинтересовался Петрович, заметив, какое впечатление произвел на меня его чудо-напиток.

Нега, в которой я пребывала до этой минуты, рассыпалась с легким хрустальным звоном, возвращая меня в суровую действительность.

– Виктор Петрович, – вздохнув, начала я. – Несколько дней назад во дворе музея был обнаружен труп молодой женщины. Вернее, тяжелораненой. Умерла она позже. Мне бы хотелось знать…

– Так ты из милиции, что ли? – Благодушие старичка как ветром сдуло. – Ничего я не видел, ничего не знаю! И чего повадились к старому человеку? Никакого спокою нету!

– Вы меня не так поняли! – с жаром воскликнула я. – Я не из милиции. Я сестра Анастасии, то есть той женщины. На милицию я не рассчитываю, они совсем мышей не ловят. Хочу сама попробовать найти убийц сестры…

Петрович внимательно посмотрел на меня, словно пытался понять, правду ли я говорю. Судя по поспешности, с которой гном заявил о своем неведении, он явно что-то видел или слышал. То, что ничего не сказал ментам, тоже понятно: дедок либо не верил в силы органов правопорядка, как и большинство наших граждан, либо чего-то очень боялся.

– Ты? – недоверчиво произнес хозяин. – Хлипкая ты уж больно!

– Да вы тоже не великан! Зато, наверное, были передовиком производства в свое время! – польстила я ему, сделав вид, что обиделась.

Глаза Петровича затуманились воспоминаниями.

– Это да. Что было, то было! Я, между прочим, Днепрогэс строил! Грамоты имею. А однажды директор строительства лично наградил меня за ударный труд будильником. Вот это был подарок!

С историей я не в ладах и когда именно происходила великая стройка, как ни пыталась, вспомнить не могла. Но судя по внешнему виду, он еще в Куликовской битве участвовал.