Взрыв. Повесть

Вот, например, бежит не помня себя девица… Недурна собой. Хотя красный платочек и кожаная куртка, а тем более сапоги отнюдь ее не украшают. Но что ее «довело до жизни такой»? Девица явно не пролетарского происхождения. Не из аристократок, конечно, но наверняка имеет интеллигентного папу, какого-нибудь адвокатишку или врачишку…

Но вот же сманили ее большевики! Облачили же в куртку. Сунули в руки портфель и завели на энный срок — каким ключом?..

Он, Нольде, знал, каким: подбросили ей дурацкую идею о женском равноправии! С умом подбросили, не так, как те, что называли себя феминистками и призывали к войне с мужчинами.

«Нет! Не надо воевать с мужчинами! Надо идти с ними в ногу!» Вот эта пигалица и бежит с портфелем.

А вон тот с чахоточным румянцем, задумчивый, в солдатской шинели без пуговиц… Что ему светит в этой кромешной жизни? О, ему надобно другое… Моральное, духовное… Пагубная идея о том, что богатство — зло, соблазнительна для миллионов. И Нольде голову готов дать в заклад, что такие вот чахоточные таят в себе великую силу разрушителей.

Мимо булочной Филиппова с запылившимися кренделями из папье-маше в витринах, мимо магазина Елисеева, от которого за версту несло селедочным духом, он прошел на Страстной бульвар и здесь уселся на скамейке.

Взгляд отдыхал на строгой красоте куполов монастыря, высящихся перед ним. Слева, по ту сторону площади, уже зажглись газовые фонари вокруг памятника Пушкину. Трамваи Малого Садового кольца звенели в этот тихий час не назойливо, как-то приглушенно, и Нольде умиротворенно подумал, что наверное же среди тысяч соблазненных большевиками есть хоть десяток таких, что готовы одуматься, скажи им кто-нибудь правильное слово…

В эту минуту рядом с ним на скамейке оказался молодой человек. Нет, Вадим Нольде положительно не мог замкнуться в своей скорлупе! И разве наблюдения, выводы, обобщения це входят в его задачу? А для этого нужны знакомства, пусть даже случайные… Ведь именно случай не раз сводил его с ценнейшими людьми.

Сосед расстегнул пальто, достал портсигар. Совместно выкурить папиросу, сидя рядом, — прекрасная, так сказать, прелюдия к разговору… Нольде не успел придумать вопрос, как сосед, пошарив по карманам, сам обратился к нему:

— Не соблаговолите ли? Спички…

Форма обращения понравилась Нольде…

Этот совсем молодой человек, по виду судя, из порядочной семьи. И одет вполне прилично: на нем модное пальто в талию и даже шляпа. Обдуманно выбранная: зеленый велюр к рыжеватым волосам.

Нольде предложил спичку и собрался продолжить разговор с этим хорошо одетым, воспитанным… Но молодой человек хоть и скромно, но решительно произнес:

— Простите великодушно, но я вас знаю…

— Не имел чести, — поспешно ответил Нольде, лихорадочно соображая, где они могли встретиться. Профессионально цепкая память ничего не подсказала.

— Вполне возможно, вы запамятовали. Видел вас с моим знакомым, Косичкиным Петром Ивановичем…

У Нольде перехватило дыхание: неужели еще не все покончено с гнусным карликом? Пока обдумывал свой ответ, молодой человек продолжал, бесхитростно глядя большими голубыми глазами:

— Петр Иванович, как вы, верно, знали, промышлял старинными вещичками.

— Ах, да! Теперь вспомнил! — с облегчением воскликнул Нольде. — Именно по этому делу я свел знакомство с… как вы его назвали?

— Косичкиным, — подсказал молодой человек.

— Да-да, именно. И где же он теперь пребывает?

— Не имею понятия… Давно не встречаю.

— А вы кто сами будете? Студент?

— К сожалению, нет. Так уж случилось!

Нольде благодушно принялся расспрашивать собеседника о его семье, прошлом. Учился в гимназии? Не окончил — помешали большевики… Ну конечно. Отец, акцизный чиновник, убит под Перемышлем. Мать умерла от тифа. Ах, обычная биография интеллигентного юноши в это смутное, в это ужасное время… И вот у него нет другого выхода, как «записываться на фронт».

Этот молодой человек, как он отрекомендовался — Евгений, да, Евгений Сорокин, понравился Нольде. И можно вполне поверить, что с Петрикосом его связывала только «коммерция». С какой стати такой старый воробей, как Петрикос, будет посвящать желторотого птенца в другие дела…

И все-таки как-то боязно отпускать этого юношу в большой мир, полный неожиданных встреч — вот же угораздило его сейчас — и опасных совпадений. Лучше бы как-то пристроить этого Евгения.

Стал мысленно перебирать: через кого бы? Уж конечно, через человека, «склонного», но не слишком близкого, в конечном счете он этого Евгения не знает! Но кто-нибудь из добрых друзей мог бы взять на себя устройство интеллигентного юноши, — с расчетом на дальнейшее, более квалифицированное использование.

Нольде даже вспомнил, кто именно мог бы…

— Послушайтесь моего совета, идите служить. Учиться сейчас негде и незачем. Поработайте, найдете себе место под солнцем. Могу помочь запиской. Черкну своему другу, он вас устроит. А?

Евгений горячо поблагодарил. Так горячо и искренне, что Нольде уже без колебаний пригласил его к себе в номера. Назвал себя: Александр Тикунов, советский служащий, по финансовому ведомству.