Взрыв в Леонтьевском

Яков Глагзон — он здесь был за старшего — недоброжелательно оглядел Верескова с головы до ног. Поднялись с раскладушек, пришли из других комнат остальные обитатели дачи: арсенальщик Вася Азов, давний его приятель и первый помощник Митя Хорьков, Захар-Хромой (он действительно сильно припадал на правую ногу), рыжий парень с редким именем Мина, тощая девица с нездоровым кокаиновым блеском в глазах, которая, к неудовольствию Сергея, назвалась Таней. Последним явился Барановский, больной, зубом на зуб не попадающий в приступе жестокой лихорадки.

Гарусов коротко представил Верескова:

— Вот, привез спеца… Сергей Архипов. Будет ставить большой акт. Донат в курсе.

Глагзон еще раз ощупал Сергея недоверчивым взглядом. Протянул:

— Значит, спец?

Тут уж Гарусов понял, что надо разрядить обстановку, авторитета одного Черепанова явно не хватало:

— Сергей из эсеров. В германскую войну мы с ним служили в одном полку. Он командовал минно-подрывной командой.

Смягчился Глагзон. Кинул уже ниже тоном:

— Ясно…

Гарусов вынул часы, спохватился:

— Ну, братцы, мне пора обратно. Захвачу пудов шесть. Остальное вывезем днем.

— Куда? — спросил Яков.

— Пока к Филину, в слободу.

Анархисты начали выносить и укладывать в пролетку ящики с динамитом.

— Будя-будя! — остановил их встревоженный Филин. — Лошадь, чай, не трактор-фордзон.

К Гарусову подошел сильно озабоченный Глагзон.

— Захвати в город Барановского.

— А что?

— Да плохо ему… Бьет… Похоже на возвратный.

Везти к себе больного Гарусову никак не улыбалось, но и отказать Глагзону он никак не мог. Потому ответил односложно:

— Давай…

Глагзон помог Барановскому надеть теплую тужурку, нахлобучил ему на голову шапку, сунул в карман наган, усадил в пролетку. Тем временем Филин закидал ящики с динамитом сеном, прикрыл попоной. Заняли свои места братья Гарусовы. Дернул вожжи Филин. Пролетка тронулась с места и развернулась перед дачей в обратный путь…

В прокуренной насквозь комнате дежурного наряда сидели в полной боевой готовности чекисты ударных групп Мартьянова и Лихачева. Курили, перебрасывались малозначащими словами. Солдатским безошибочным чутьем ощущали, что этой ночью им предстоит что-то очень серьезное.

Возле насупленного Лихачева пристроился немолодой уже боец с дежурной, а потому за стены дежурки никогда не выносимой двухрядкой. Негромко наигрывая, мурлыкал частушки:

С пулемета как-то раз

гад аккредитованный

целый час в меня стрелял —

Я ж как заколдованный.

Эх, яблочко, да куды котишься,

в ВЧК попадешь, не воротишься…

Закончить песенную историю, явно навеянную некоторыми подлинными событиями недавнего прошлого, он не успел. Дверь дежурки распахнулась, в помещение вошли Манцев, Мессинг и Мартьянов. Все встали. Василий Николаевич обернулся к Мартьянову:

— Феодосий Яковлевич! Отберите сами нескольких комиссаров в группу захвата.

— Так маловато будет, Василь Николаич!

— Хватит, не жадничайте. Двадцать чоновцев нам выделяют МК и Моссовет, подхватим их на Варварке.

— А мы, товарищ Манцев? — с обидой в голосе выступил вперед Иван Лихачев.

— А тебе, товарищ Лихачев, хватит дел и в городе. Во-первых, надо блокировать извозчичье подворье на Рогожской. Во-вторых, выявились новые конспиративные квартиры. Их надо ликвидировать к утру. Брать всех. Учти, они хорошо вооружены и озлоблены.

— Понял, товарищ Манцев, — Лихачев заметно повеселел, как только понял, что ему и его людям не придется отсиживаться в резерве.

Меж тем Мартьянов уже выкликал:

— Павлов! Дроздов! Фридман Михаил! Чебурашкин! Фридман Илья, это хорошо, что ты подсменился (Илья словно знал, что предстоит операция, с Собачьей площадки после смены отправился не домой отсыпаться, а на Лубянку), Захаров! С оружием на выход и в машину! Остальные в распоряжение товарища Лихачева!

Разобрав карабины, чекисты выбежали на улицу. И вот уже мчится по пустынной Лубянке, затем мимо Политехнического в сторону Варварки грузовой автомобиль. В кузове колышутся на фоне темного неба фигуры вооруженных людей.

А тем временем на даче Горина Вересков осматривал уже снаряженные взрывателями бомбы. Он проанализировал обстановку, насколько это было возможно в его положении. Понимал, что его приезд сюда во многом результат стечения обстоятельств — в сущности, он нужен анархистам не здесь, а в Москве, где планировался «большой акт», наверняка днем его снова отправят в город, и не одного. Решил воспользоваться в максимальной степени своим авторитетом военспеца, по сути, это означало отстранить от дела самого опасного человека на даче — Азова, поскольку в его руках, а не вожака Глагзона находилась взрывчатка. Приняв линию поведения, Вересков проводить ее стал сразу и круто, дабы не дать анархистам времени опомниться. Недовольным тоном распорядился:

— Взрыватели вынуть, упаковать отдельно.

Взвился, как и предвидел Сергей, Вася Азов:

— Да ты что! А если на чекистов нарвемся? Это же оружие!

— А если нарвемся на колдобину? Взлетим на воздух! А оружия вон, — кивнул головой на груды револьверов и карабинов, — и без бомб хватит.