Взыскующие града

Бонны и гувернантки здесь сосредотачиваются в евангелическом Чеим-е хотя и трудно бывает сделать выбор. В Крыму потеплело, и через некоторое время, когда пройдет таяние снегов, можно и туда поехать или на Кавказское побережье. На Ривьере с апреля уже, как слышал, жарко.

Напрасно Вы стыдитесь своего святочного письма, я изведал то состояние, когда душа раскрывается от ужаса и боли, и могу понять. Эрна оправдали и по последнему процессу. Ваше приветствие передал ему. Он прихварывает, надеется на командировку. Христос с Вами!

Ваш С.Б.

266.     В.Ф.Эрн — Е.Д.Эрн[1031] <13.02.1911. Москва — Тифлис>

13 февраля 1911 г.

Моя милая, золотая, ненаглядная девочка!

Во-первых, нежно целую тебя за все твои письма. Во-вторых, нежно обнимаю тебя за то, что ты моя самая любимая и хорошая девочка. Ах, радость моя, как мне стало легко! Ночью во сне душил меня кошмар, и вдруг я проснулся и увидел, что это только сон, пустой призрак, а в комнате, то есть в жизни моей, светит яркое доброе Солнце. Ты подумай, если правда только, что писал Радлов о командировке, какая радостная даль расстилается перед нами. Ущелье, мрачное, угрожающее кончилось, и мы можем спокойно наслаждаться открывшимися панорамами. Господи! Только бы сбылась теперь моя мечта! Только бы увести тебя подальше от простуды и холода. Пожалуйста берегись! Не выходи пока не станет совсем хорошо. И пока не настанет совсем хорошая погода. Я очень рад, что Елизавете Лазаревне[1032] и Карлюке[1033] лучше. Дай Бог им здоровья! Принеси Вольване [?] самое искреннее мое извинение за то, что я не поздравил ее вовремя. Поздравляю теперь и душевно желаю ей счастья. Я все время держал в голове, что нужно послать телеграмму, но десятого был канун моего дела и день моего чтения[1034], и у меня совершенно вылетело из головы, а когда вспомнил, было уже поздно.

Соловьевский вечер прошел хорошо. Публики было битком. Ты не верь корреспонденту "Русского Слова", он врет[1035]. Реферат Вячеслава Иванова[1036] был обворожительно хорош и доставил истинное наслаждение. Вот ты увидишь по сборнику[1037]. Моя речь[1038] понравилась многим[1039]. Но особенно дорого мне было услышать слово искреннего одобрения от сестер Герцык[1040]. В день суда, то есть 11-го вечером, все собрались у Бердяевых. Вячеслав уезжал на другой день и нельзя было не пойти. Все мои друзья и знакомые приветствовали мое оправдание шумно. Вечер удался на славу, с большим внутренним содержанием, с интересными разговорами, но без споров. Меня выбрали "председателем" и я заведывал чтением поэтов. Сначала читала Аделаида Казимировна Герцык, затем Бородаевский[1041] и, наконец, Вячеслав. Меня особенно поразила А.К.Герцык, у нее свежее, яркое лирическое дарование и простота выражения почти детская. Все были просто покорены ее чтением. После того, как прочли Герцык и Бородаевский, пришла Маргарита Кирилловна (в первый раз) и очень быстро освоилась с нашим обществом. На другой день она мне высказала свои восторги. Ей очень все и все понравилось. Очевидно ей больше всего понравилось, что к ней отнеслись как к равной, как к человеку, как ксвоей. Л<идия> Ю<дифовна> попросила, чтобы я как председатель еще раз устроил чтение стихов Герцык и Бородаевского, и они читали второй раз, чтобы слышала их и Маргарита Кирилловна. От второго чтения стихи еще выиграли. Я позволил себе кутнуть и возвратился только в два часа. Теперь уже я работаю над статьей о Владимире Соловьеве. Пишу по ежедневным порциям, как в Пятигорске. Радость моя, девочка моя золотая, нежно-нежно и горячо тебя обнимаю. Еще несколько дней, и выяснится командировка. Тогда начнем собираться. Ах, как будет весело ехать! Нежно и горячо тебя целую. Христос с тобой и Иринкой. Нежно целую ручки Люси. Только бы вы были здоровы, когда я приеду. Сердечный, сердечный привет и поцелуй всем.

Твой Володя.

267.     Е.Н.Трубецкой — М.К.Морозовой[1042] <14.02.1911. Рим — Москва>

Милая и дорогая,

вконец убит и пришиблен только что полученным твоим письмом до боли, до нестерпимой боли, обидным и несправедливым. Неужели это ты можешь так писать и, главное, так меня понимать! Я совершенно иначе чувствую эти вещи, когда ты одна с глазу на глаз кричишь их в твоей комнате и потом через полчаса сама плачешь и просишь прощения. Но это написано за много тысяч верст, значит, обдумано и все-таки послано! Гармося, моя дорогая, неужели это ты?