W.C.K.D. (СИ)

— Нет. Какие личные мотивы могут заставить лезть на стену? Какие, млять?! Я понимаю, жизнь здесь не айс, но какого хрена ты на секунду мог позволить себе мысль о том, чтобы бросить нас так легко и просто?! Когда нам даже цыпу прислали, чтобы не было скучно?!

Вот тут я охренела.

Какого… Минхо!

Выйдет обязательно наваляю, гаду.

— Как ты мог оставить меня здесь одного, придурок?! Как, я не понимаю! Ты мля, оказывается у нас эгоист с большой буквы, который в душе не ебёт какой значение имеет для каждого чешущего яйца здесь! Ты млять стал идейным вдохновителем продвижения здоровой жизни без суицида для каждого, но не для себя! Сука, чувак, так бы и сказал, что у тебя развелись тараканы размером с ладонь в голове, я бы мигом вычистил её, преподав отличную затрещину разок с правой. Кла-анк, да ты хоть представляешь, что тут было вчера?! Я думал уссусь от страха впервые в жизни, а ты меня спокойно спрашиваешь, важно это млять или нет?!

Минхо резко выдохнул. Потом протёр лицо и вдохнул побольше воздуха.

— Теперь я хочу знать, почему ты насрал в штаны перед неизвестностью и пошёл плакаться не в мою жилетку. Прошу.

Ньют всё еще стыдливо молчал и изредка хмурил брови. Сейчас он выглядел как побитый щенок, что я захотела вынести эту дверь к чертям и притянуть к груди, оградить его от всех опасностей, колкостей Минхо и спокойно и ласково поговорить с ним о том, какие черти искушают его изнутри. Бьюсь об заклад, что заласканный и довольный Ньют рассказал бы всё и даже больше, чем побитый и пристыженный Ньют. Сдержав порыв, я сжала руки и продолжила наблюдать за напряженным действием.

Блондин переплёл дрожащие руки и, наконец, начал рассказывать, тихо и хрипло выговаривая слова, будто те были раскалёнными углями и каждый звук сопровождался шипящей болью.

— У тебя бывает такое, что, вот, ты проснулся с одной мыслью однажды утром, потом сидишь, обдумывая её, в итоге качаешь головой, пытаясь вытряхнуть эту мысль со своего сознания. Потом в какое-то время, работаешь, вообще ни о чём не думая, погруженный в работу, а затем сидишь, обедая, когда голова готова пофилософствовать, и эта мысль, как… как змея проникает опять в твою голову, обходя все остальные мысли вне очереди, к тому же заставляя остальные вылететь из головы вообще. И в итоге полностью наполняет сознание. Затем ты опять забываешь на время обо всём, а вечером, перед сном, лёжа, ты понимаешь, что уже не просто думаешь, ты воображаешь эту мысль в реальности. А спустя пару дней, эта навязчивая мысль начинает принимать мотивы, формы, объяснения, реальные и ощутимые возможности исполнения. Она отравляет твою голову и всего тебя изо дня в день, превращает все внутренности в чёрную жижу, лишая всего живого своего истинного предназначения, медленно заставляя умирать изнутри. Спустя ещё какое-то время, эта мысль перебирается в твоё тело, ставая твоим телом, так как сознание уже полностью отравлено и уверенно в своих убеждениях. А тело только исполняет.

Ньют прикрыл глаза, потерев виски и нахмурился ещё сильнее. Во время разговора он уставился на свою ногу, которая была крепко связана и не поднимал взгляда на собеседника. Непослушная, белокурая прядь прямых волос упала ему на лоб. Минхо сидел, внимательно вслушиваясь, а я стояла за дверью и охеревала от происходящего. Значит, я была права, и его всё-таки что-то терзало, но он никому не говорил. Почему?

— И ты молчал?

Ньют сжал кулаки и опять начал сверлить Минхо недовольным взглядом.

— А чтобы ты ответил мне, подойди я к тебе со своими проблемами?!

— Ничего! Я бы просто втащил тебе! Без слов! Эта мысль бы выплюнулась мне прямо на кулак, Ньют!

— Минхо, мля, это бы меня не остановило! Не все проблемы нужно решать кулаками!

— Сука да твои проблемы только так и надо решать! Не остановило в первый раз, так с третьего или с десятого раза точно остановило бы!

И оба замолчали.

— Мало ему проблем. Ты вообще в курсе, что тебе уже бегать нельзя будет? Ты уже не бегун, Ньюти. Клинт вчера перед тем, как лечь спать сказал мне, что у тебя травма, которая растянется на всю твою блядскую жизнь. Ты будешь хромать до конца своих дней, шизик! А! Решил проблему? Расплатись и распишись, мля!

Ньют поднял полный удивления взгляд на брюнета: тот лишь развёл руками и подошёл к окну, откуда было видно первые лучи солнца. Минхо облокотился локтями о подоконник и опустил голову.

— Кем меня назначили?

— Не знаю, сегодня будет Совет старшаков, там решат.

— Ясно.

Ньют лёг обратно на койку, заложив руки за голову, прикрывая глаза. Я же сползла по стенке вниз и смахнула непрошенные слёзы. Я, конечно, понимала, что такая травма это очень плохо, но не думала, что она скажется на всём, что помогало Ньюту вставать по утрам до этого инцидента — желание найти выход и непосредственно способствовать этому.

Надеюсь, его возьмут куда-нибудь не в Слоперы. Мало ли, насколько Алби может быть обижен на Ньюта.

— Ещё эта девчонка, Милла.

— Ками.