War Made Invisible

Большинство журналистов, получающих зарубежные задания, уже согласны с предположениями об империи. Я не встретил ни одного иностранного репортера в Ираке, который бы не согласился с тем, что США и Великобритания имеют право свергнуть иракское правительство силой. Они расходились лишь во мнениях о сроках, о том, должны ли эти действия быть односторонними и практична ли долгосрочная оккупация.... Когда я поднимаю вопрос о суверенитете в непринужденной беседе со своими коллегами-журналистами, они смотрят так, будто я прилетел с Марса. Конечно, США имеют право свергнуть Саддама Хусейна, утверждают они, потому что у него есть оружие массового поражения и он может в будущем представлять угрозу для других стран. При этом подразумевается, что США - как единственная мировая сверхдержава - имеют право принимать такое решение. США должны взять на себя ответственность за устранение недружественных диктатур и установление дружественных.

Эрлих предлагает такую оценку: "Предполагается, что в США самые лучшие и свободные СМИ в мире, но по моему опыту, который я приобрел, ведя репортажи из десятков стран, чем выше вы поднимаетесь в журналистской цепочке, тем менее свободны репортажи".

Освещая военные действия в Ираке, иностранные корреспонденты обычно исходили из того, что военные действия США оправданы, а ведущие и комментаторы в студиях, включая журналистов таких СМИ, как New York Times и Washington Post, которых часто приглашали в эфир, принимали как данность добрые намерения американских политиков, какими бы ни были их политические провалы. Базовая линия освещения событий в СМИ обычно соответствовала тому, что часто оказывалось спекулятивными прогнозами, а то и ложью, исходящей от правительственных чиновников, начиная от низкопробных "офицеров общественной информации" в Пентагоне и заканчивая главнокомандующим.

 

ПОСЛЕ ВОЙНЫ В ИРАКЕ разочарование охватило большую часть американских СМИ, а сами издания уклонялись от своей ключевой роли. Десятилетняя годовщина вторжения стала поводом для издания New Yorker опубликовать ретроспективную статью, посвященную освещению войны. Статья, озаглавленная "Иракская война в The New Yorker", имела тон разочарованных надежд, что неудивительно, поскольку New Yorker решительно поддерживал вторжение в течение многих месяцев, предшествовавших ему. Теперь, в середине марта 2013 года, в статье "идейного редактора" журнала утверждается, что "американцы в целом рассматривали войну с дистанции, которая была не только физической, но и ментальной, эмоциональной, даже моральной". (В начале статьи приводится фрагмент прозы Джорджа Пэкера, одного из многих авторов журнала, который с энтузиазмом рассказывал о достоинствах вторжения в Ирак и ведения там войны; в 2005 году он писал, что для американцев "Ирак был странно далекой войной. Всегда было трудно представить себе это место; война не вошла в народное воображение в песнях, которые все вскоре знали наизусть, как это было в предыдущих войнах"). "До начала войны, - продолжал десятилетний обзор журнала, - она казалась вполне понятной: цель - свергнуть Саддама, найти его оружие и оставить после себя более демократическое правительство. Но в дни, месяцы и годы после падения Багдада война в Ираке стала необычайно сложной и непонятной".

Если вы читали эту статью в поисках самокритики или даже самоанализа от издания, которое отстаивало идею вторжения, вы были бы разочарованы. Напротив, главная задача статьи объемом 2200 слов, похоже, заключалась в том, чтобы подчеркнуть неизменно высокое качество журнала и привести множество примеров отличных статей, которые были опубликованы, "когда The New Yorker пытался осмыслить войну". Попутно ретроспектива посвятила одно предложение основополагающей статье, появившейся еще до вторжения: "Многие люди размышляли над вопросом, стоит ли вступать в войну, в том числе и редактор The New Yorker Дэвид Ремник в комментарии от 3 февраля 2003 года под названием "Делать дело"".