We were the Champions...(СИ)

— Наверное, я не знаю. Я узнал об этом дерьме только за ночь до вашего визита в мою крепость.

— Мы предполагаем, что они звонили своим «жертвам» и назначали место, где «жертвы» должны оставить наркотики.

— Это очень интересно, но могу я пойти?

— Неужели Вам не интересно? Вы можете помочь поймать преступника, которого мы не можем вывести на чистую воду уже второй месяц!

— Как неожиданно долго! — Акинфеев недавно читал о статистике успешно раскрываемых преступлений и знал, что она оставляла желать лучшего.

— Мы просто напишем наркобаронам! Они запаникуют, но на встречу придут. Мы узнаем их личности и установим за ними слежку, а после возьмем с поличным, если же что-то пойдет не по плану, мы вмешаемся раньше. И все! — казалось Стрикт просто не замечал сарказма и нежелания ещё больше впутываться в это Акинфеева, но так казалось лишь до последней фразы, — И твоя честь более не будет запятнана. И ты вновь сможешь играть в свой футбол.

— Аргх, что я должен сделать?

— Всего лишь убедить своего соседа на сотрудничество, он оказался не очень сговорчивым. Вас переселят в одну камеру, пока…

— Камеру?! Какого дьявола?

— Они следят за вашим домом. Если вы вернетесь, это может напугать их, и тогда от плана не будет никакого результата. Не волнуйся, условия для вас будут лучше, чем было до этого.

Усмехнувшись, Даниил кивнул и направился в его новую камеру. Хмуро погладывая по сторонам, он прибыл в довольно неплохую для здешних условий комнатушку. Надеясь, что кормить их будут лучше, чем раньше, Акинфеев плюхнулся на кровать и откинулся на мягкую подушку, даже подобия которой не было в его предыдущей камере. Он понимал, что скоро сюда приведут Джона, поэтому уже сейчас решал каким способом лучше объяснить всё соседу. Когда привели друга, он уже знал, что сказать и как, однако при взгляде на будущего собеседника и подельника, Даниил стушевался. Джон выглядел еще хуже: лицо осунулось, под красными глазами залегли темные пятна недосыпа, кожа побледнела до неестественного цвета. Друг попытался улыбнуться. После его попытки Акинфеев ещё больше забеспокоился за самочувствие соседа. Но решив не откладывать тяжелый разговор надолго, он начал беседу с вопроса о здоровье друга.

К его удивлению, они смогли довольно быстро договориться. Не сказав друг другу больше ни слова, каждый лег на свою кровать и провалился в тревожный сон. На следующее утро к ним в камеру пришел радостный Стрикт, который ещё больше обрадовался, узнав о согласии Джона. Тут же инспектор извлек из своего кармана телефон Джона и передал его хозяину, продиктовав, что именно он должен им написать. После того, как их накормили, друг взял их сумку, напичканную кучей кулинарной белой гадости.

— Откуда вы взяли столько муки и сахарной пудры? Сахара и соли там гораздо меньше. — поинтересовался Стрикт, пока они ждали врача.

— Знали бы Вы, инспектор, какую операцию мы провели, чтобы не оказаться в этой адской дыре… — легкомысленно, но туманно ответил Даниил, недовольно глядя на интерьер допросной и хмурого инспектора.

Их дороги с Джоном ненадолго разошлись: он направился домой, Джон — на встречу с наркобаронами. Дома Акинфеев и узнал, что шансов вернутся в сборную до предстоящих матчей отбора, у него не осталось. И все только из-за одного чертового пакетика с кокаином!

Первым, о чем он подумал, была идея отыскать тех журналистов, приложить пару раз их о стену, потом в два раз сильнее о стол. Вторым, что посетило его уже несветлую голову, было облегчение, что к наркобаронам отправился Джон, а не он. Все-таки после клеветы он мог с помощью чуда вернуться в спорт, а вот после убийства с отягощением — навряд ли… Третьим было горькое желание, чтобы Джон после всего произошедшего пришел к выводу, что их дружбе пришел конец, и отправился к своей матери. Простить такое сразу было тяжело. А убедить себя в том, что друг не хотел для него подобного, не получалось… Наконец, все это слилось в один страшный клубок из эмоций и желаний и превратилось в огромное горе.

Даниил не помнил, как провел оставшуюся часть дня, но мог с уверенностью сказать, что чтение прессы не идет ему на пользу. Проснувшись с головной болью и отсутствием желания чего-либо делать, Акинфеев отстраненно осмотрел погром в квартире. Замечательно! Только этого ему и не хватало! Обнаружив рядом парочку дорогих бутылок без виски и вина, он с трудом поднялся, услышав щелчок двери. В гостинной появился ошарашенный Джон. Потрясающе! Всё! Он просто обречен на вечный happy-end! Даниил, не глядя на соседа (бывшего соседа, — мысленно поправлял он себя), направился в душ. Хотелось забыться (хотя сделать это он успел ещё вчера), протрезветь, а проще сдохнуть. Он помотал головой, пытаясь отогнать идиотские мысли, из-за которых он докатился до подобного, тут же понял свою ошибку: теперь голова не только болела, но и кружилась, именно поэтому путь до ванной сократился за счет увеличения скорости. После прохладного душа ему стало немного легче физически. Джон молча наводил порядок в его гостинной.