Welcome to Hollywood

– Почему нет подробностей? Я всё описала досконально точно: что, когда, куда.

– Да, где?

– Дайте! – я забрала свой толстый «роман» и, открыв его на первой попавшейся странице, сразу начала читать: – Мы пошли в казино, где я выиграла полтора миллиона баксов. Даже больше. Такую гору фишек я видело только в кино. А именно в фильмах…

– Нахрена нам твои фильмы! – взвился на нервах усатый коп. – Где точное описание ваших перемещений?

– Сейчас, сейчас, так-так-так-так. А, вот! Зачитываю: «Они подхватили меня на руки и потащили в дверь, расположенную левее кассы футов на пять шесть. Может быть на семь. Впрочем, у меня не было с собой рулетки. Дверь была красного цвета, как и покрытие стен в казино. Вот, описываю же? Что по этим описаниям нельзя найти эту дверь?

– Можно! Но нас эта дверь не интересует. Тем более, ты дальше пишешь целую страницу о том, что тебе не нравится красный цвет обоев. И черно-красный тоже.

– Откуда я знаю, какие двери вас интересуют? – я перешла в атаку. – Вы сказали расписать всё подробно. Разве я не подробно расписала?

– А-а-а! Эта тварь издевается над нами! – «злой» коп не находил себе места. – Ещё раз говорю, нас не интересуют ваши передвижения в казино.

– Почему вы мне сейчас об этом говорите? Я целые сутки писала, старалась, не спала. Почему сразу не сказали?

– Хорошо, хорошо, успокойся, – «добрый» ласково взял меня за плечи и усадил на тюремную кровать. – Но согласись, что человек не может ориентироваться по твоим описаниям. Вот ты пишешь, к примеру: «Мы спустились на два этажа ниже, чем в прошлый раз. Здесь справа от нас находился ещё один лифт. Мне кажется, что на других этажах его не было. Мы сели в него и поехали вниз. Внизу мы вышли и пошли по коридору, крашенному синей краской, как и все другие коридоры нежилых этажей. На стене висел огнетушитель. По пути нам попадались разные двери. Мы прошли мимо них и вошли в другой коридор». Сознайся, ты специально так написала, чтобы мы ничего не нашли? С какого этажа на какой вы спустились? С какой стороны от вас было «слева», а с какой «справа»? На какой технический этаж вы приехали? И в какой коридор вы свернули? Разве кто-то может по такому путеводителю хоть куда-нибудь добраться?

Я глубоко и трагически вздохнула:

– Вы поймите, я простая девушка, а не тренированный годами шпион. И не могу запоминать такие мельчайшие подробности, как, к примеру, номер двери или этажа. Я шла за всеми. Нас вёл Стэн и Уилл.

– Кстати! – завопил красноносый, очевидно, вспомнив один из заготовленных вопросов. – Ты не написала, куда подевался Уилл! Почему?

Я зарыдала навзрыд. Слёзы градом покатились по щекам. Голова свесилась на грудь и дёргалась в такт рыданиям. После пережитого за последние дни слёзы появлялись легко и просто по малейшему моему желанию. Думаю, что с этих пор я смогу проделывать подобный «трюк» всегда, стоит только захотеть, даже в свете софитов и перед кучей камер.

– Чего ты ревёшь? – Доминик схватил меня за подбородок и нагло приподнял лицо. Но увидев настоящие слёзы и потемневшее от горя лицо, отстал, проворчав: – Я чокнусь от выходок этой девицы.

– Ева, хватит уже реветь, возьми себя в руки, – ласково предложил итальянец.

– О-он, – всхлипывая, выдавливала я из себя, – о-о-он, о-о-о-н…

– Кто?

– О-о-о-н при-и-ик-ика-а-зал ра-аство-тво-орить У-у-уиллла в ки-кик-ки-сло-о-те.

– Кто?

– А-а-аль-ль-би-бинос…– и я принялась рыдать ещё громче, бросившись на подушку.

Не знаю, что копы делали в моё «виртуальное отсутствие», а рыдала я не меньше пяти минут, но они всё это время молчали, и дали мне выплакаться. Затем рука «ласкового» снова прикоснулась к моему плечу.

– Ну, всё! Всё! Мы сочувствуем твоему горю. Мы же не знали. Он был дорог тебе?

Всё также через всхлипы я сказала:

– Нет. Просто мне было очень страшно. Меня тоже хотели растворить в ванне. А перед этим он, этот Фрид, избил меня до полусмерти. Вот! – и я указала на разноцветные синяки, всё ещё украшавшие мои глаза. – На самом деле я красивая девушка.

И я снова разрыдалась.

Ещё пять минут меня никто не беспокоил. Это хорошо. Моему спектаклю поверили. Да и спектакль ли это был? Не знаю. Добрячок меня вновь стал успокаивать:

– Ева, прекращай плакать, а то мы сейчас тоже начнём рыдать. Я верю, что тебе досталось по полной программе. Не каждый такое выдержит. Но и ты нас пойми. Нам кровь из носа, надо попасть в эти подземные лабиринты.

– Понимаю, – шмыгая носом, я кивнула головой.

– Вот и хорошо. Что будем делать?

– Я постараюсь вспомнить все подробности.