Where the bones disappear? (СИ)

— Любимый сын своей матери, — повторил он, недоверчивым взглядом оценивая мою абсолютно неуместную, но неконтролируемую улыбку. — Ее безвозмездная, фанатическая любовь погубила их обоих… А я не смог ее спасти, не смог стать им, как бы она того ни хотела. Подвергшаяся психической травме ничуть не меньше своего вожделенца, она кончила тем же всего через какие-то несколько лет.

Признаюсь, полное помутнее своего рассудка я представляла в неком другом случае. Это вполне логично, ведь подобной ситуации я вообще не могла себе представить. Было лишь четкое осознание того, что в тот момент мне нужна была всего лишь цель. Веская. Ясная. Как спасательный круг для утопающего. Вот только, наверное, было поздно, ведь я уже шла ко дну бездыханным грузом.

— Франческа?

— Сколько лет? Сколько… уже прошло? — спросила я, опустошенным взглядом бродя по знакомым, но, казалось, уже чужим чертам на слишком взрослом лице.

— Почти сорок, — ответил он невозмутимо, но еще хмуро и неуверенно следя за тем, как я поднялась с кресла.

Я кивнула, обманчиво вторя в мыслях то, что обо всем этом обязательно потом придется подумать, и вдруг почувствовала вкус крови на языке. Нужно было бы перестать терзать щеку изнутри, но тогда то, что заперто в клетке нескончаемой анфилады позвоночника, грозило вырваться наружу. Пора было отступать, и как можно скорее.

— Проект. Это был мой проект для тренингов по психотерапии. Знаете, отец записал меня на них, ну, после случившегося, — слова снова вылетали быстрее, чем следовало, но я ничего не могла с этим поделать. — Ведь это случилось в моей школе, да? Казалось интересным, но теперь я понимаю, что лучше было взять популярную проблему лишнего веса у подростков на почве…

— Вот, можете позвонить мне, — настигнув меня уже в самых дверях из кабинета, в тот момент, когда мой побег уже почти реализовался, мужчина настойчиво вложил мне в руку визитку, едва соприкасаясь с кожей. И это было не то. Теплые, даже влажные, как обычно бывает у людей, руки. Совсем не те, совсем неправильные ощущения. — Мы можем поговорить… обо всем, понимаете?

Я снова кивнула, сжав в руке тонкую карточку, и резким движением убрала руку. Не уверена, расслышал ли он, но в самое последнее мгновение, уже выскальзывая из удушливого помещения кабинета, я шепнула свое жалкое: “Извините”.

========== Сокрытое меж книжных стеллажей ==========

***

— Но эта книга была здесь, я читала ее на протяжении нескольких недель в начале учебного года!

Зрелище, наверное, было и правда очень жалким: я, выпятив нижнюю губу и упрямо скрестив руки на груди, ну точно самый обиженный ребенок в мире, перед абсолютно бесчувственной скалой-библиотекаршей. Лицо миссис Роттерман в самом деле не выражало ничего, лишь неровно ощипанные, словно изуродованные неисправной газонокосилкой темные брови едва поднялись вверх, когда я раздражительно фыркнула после последних слов.

— Не понимаю, чего вы от меня хотите, — наконец сказала она, переводя взгляд, будто от надоевшей картинки, на что-то позади меня. — Я не несу ответственность за имущество библиотеки, и если кому-то захотелось унести что-то с собой, он это уносит… В моей компетенции лишь сжигать порножурналы, которые восьмиклассники пропагандой распространяют по полкам с энциклопедиями.

— Но…

— Со своими жалобами можете обратиться к академ-комитету.

Чудно. Просто прекрасно.

— Наверное, я ошиблась, — едва слышно прошептала я, буквально впиваясь ногтями в кожаный ремень сумки.

“Наверное, я ошиблась” — фраза, ставшая за последнюю неделю тем, что вполне можно было принять за симптом ОКР. Несомненно, тревожность в той или иной степени свойственна всем, и многие разумные существа порой совершают ритуалы разной степени иррациональности, что, вроде бы, приемлемо считается нормальными. Я имею в виду феномены отклонений в поведении на фоне какой-либо жизненной ситуации: кто-то после смерти любимой псины продолжает подсыпать в миску корм и менять воду, даже не задумываясь о целесообразности своих действий, кто-то каждый раз накрывает ужин на двоих, не сразу вспоминая, что муж ушел около пяти лет назад. Элементарный сбой механизма, брешь в идеальной вселенной.

Думаю, ответ хотя бы на такой простой вопрос как “когда задымился мой станок” дал бы мне хоть малую надежду. Не имея и шанса, оставалось лишь винить последнюю “ошибку”, хотя то, на чем она строилась, мне было так же непостижимо.

“Наверное, я ошиблась” — вторила я ночами, когда не могла уснуть.

“Наверное, я ошиблась” — отвечала я подруге, пытаясь избежать подозрительного взгляда ее слишком больших глаз.

“Наверное, я ошиблась” — сдавленным вздохом вырывался неуверенный шепот, когда я улавливала взглядом знакомое золото волос в школьных коридорах.