While I'm Still Here (ЛП)

- Я не знаю. Она сказала, что они были уже слишком старыми и испорченными: у кого-то была оторвана рука или нога, кто-то нуждался в легкой починке, как и все обычные плюшевые игрушки. Это несправедливо, Фрэнки. То есть… они ведь дети, все маленькие дети любят мягкие игрушки. Я тоже их любил. Я засыпал с ними в обнимку и… и даже устраивал для них концерты.

Я улыбнулся.

- О, серьезно?

- Ага. Я выстраивал их на кровати, как будто это были мои фанаты, и начинал петь для них. Но это осталось в прошлом, все нормально. Теперь у меня есть новый плюшевый медвежонок. Фрэнки-плюшик, которого я обнимаю, пока не усну.

- Фрэнки-плюшик?

Внезапно он крепко вцепился в мое плечо.

- Это так странно – иметь кого-то, с кем можно поговорить. Знаешь, как я жил раньше? День начинался с того, что я просыпался утром и проклинал весь свет за то, что я не умер во сне. Потом я шел в школу, отсиживал ненавистные уроки, терпел издевательства от каждого…

- Что они делали? – я боялся услышать ответ. Хотя я был уверен, что он не мог быть настолько плох. Я имею в виду, все ненавидят школу и преувеличивают свои переживания, чтобы те казались еще более трагичными, чем были на самом деле.

Джерард фыркнул, опустив голову.

- Они кидались в меня едой, дергали за волосы, ставили подножки, шептались за моей спиной… все это.

Я посмотрел на него, испытывая отвращение ко всем людям, о которых он говорил.

- Это ужасно.

Черт, я действительно расстроился, думая о его словах. Я не знал, как долго это продолжалось, я никогда не замечал ничего подобного. Как, блять, после этого я вообще мог жаловаться на свою жизнь? Причиной моего одиночества был исключительно я сам. Это я добровольно отказался от друзей; это я выбрал такой путь. Он же проходил через мучения не по своей воле, и никто не мог заговорить с ним вместо того, чтобы ежедневно травить в школе.

- Да, я знаю, что это ужасно, - его голос заметно ослаб, а на глазах выступили слезы, вызванные воспоминаниями.

О, как же я ненавижу, когда он плачет.

- И тогда я шел в школьный туалет, плакал и пытался вытащить всю еду из волос. Я мыл голову прямо над раковиной, водой и мылом. Такое можно увидеть только в голливудских фильмах, да?

Я закрыл рот, даже не осознавая, когда успел открыть его от удивления; из-за моего глупого вида Джерард, должно быть, чувствовал себя подобно животному в зоопарке, выставленному на всеобщее обозрение. Я, блять, ненавидел, когда он плакал. Он был слишком красив, чтобы страдать от боли. Я сжал ладонь, в которой до сих пор держал его руку, чтобы он знал, что его партнер был рядом. Глаза и нос начинало щипать, но я не хотел плакать. Я не имел права. Я должен быть сильным ради него. Сейчас он нуждался во мне.

- Наверно, мне стоило ходить в школу с шампунем, - он предпринял слабую попытку рассмеяться, которая к слову потерпела неудачу, и, зарывшись лицом мне в шею, громко и влажно всхлипнул. Это было немного противно. – А потом я возвращался домой и тут меня встречал Гэри…

К этому моменту он уже вовсе не сдерживал себя, и, казалось, жидкость вытекала из каждого отверстия на его лице. Слезы, слюни, сопли. Он продолжал отчаянно всхлипывать, и на самом деле ему бы не помешало от души высморкаться и хорошенько умыться. Распухшие губы, влажные глаза, красный нос… полный беспорядок.

Самые разные эмоции внутри меня, которые словно как тонкие ниточки паутины перетягивали мою грудь, начинали медленно и мучительно разрываться, расходясь в стороны. Это причиняло ужасную боль, мое сердце разбивалось на куски, а мышцы лопались, не выдерживая напряжения.

- И я думал, почему меня это вообще должно беспокоить. Я сидел в своей комнате, ночами напролет смотрел фильмы и насильно выдавливал из себя смех, потому что мне было не с кем даже посмеяться над шутками. Знаешь, это еще хуже, чем плакать. Сидеть в пустой комнате и смеяться в одиночестве – это так жалко, потому что ты пытаешься сделать вид, как будто ты в порядке, тебе весело, и ты не такой одинокий. Ты хочешь притвориться счастливым. Так же отвратительно дрочить самому себе. Да, это очень приятно, но в целом выглядит отстойно. Представь, ты лежишь ночью в своей кровати, совершенно один, и начинаешь трогать себя, потому что ты единственный, кто может это сделать. Нет никого, кто бы перехватил твою руку и продолжил бы вместо тебя. Никаких грязных разговорчиков… я ведь не могу начать стонать и шептать что-то типа: «Ммм, о да, Джерард, прикоснись ко мне». Нет, это мерзко. Раньше я еще верил, что однажды проснусь новым днем и весь этот ад закончится, но время шло, и в реальности у меня не появлялось ничего, что заставляло бы меня хотеть жить дальше. Я пустое место в этом мире.

- Для меня ты не пустое место, - пробормотал я.