Who's Afraid of Gender?

В 2015 году, провозглашая государственную верность патриархальной семье, Владимир Путин определил "гендер" как западный идеологический конструкт, утверждая в Стратегии национальной безопасности того же года, что противодействие гендеру, гнусному западному влиянию, необходимо для сохранения духовной идентичности и единства российской нации. В мае 2012 года, в ответ на легализацию однополых браков в некоторых странах Европы, он упомянул "Гейропу", чтобы высмеять и предотвратить потенциальную приливную волну влияния ЛГБТКВ+ на российские ценности. Возражая против использования "иностранных слов", которые нарушают традиционные языковые значения, Путин предупредил, что оспаривание базовых понятий "мать" и "отец" недопустимо. Таким образом, несмотря на антиевропейскую риторику, его взгляды солидаризируются с европейскими консервативными движениями, выступающими против "гендерной идеологии". Дарья Ухова, критикуя Путина, отмечает, что такие вопросы, как "гендер", не должны быть отброшены как чисто культурные, поскольку они наносят удар по духовному ядру страны. Ведь стратегический документ, по ее собственным словам, направлен на "приоритет духовного над материальным; защиту жизни человека, его прав и свобод; семью; созидательный труд; служение Отечеству; морально-этические нормы; гуманизм; благотворительность; справедливость; взаимопомощь; коллективизм; историческое единство народов России; преемственность истории нашей Родины". Идеология "традиционных семейных ценностей", по мнению Уховой, направлена на легитимацию только очень специфических форм гендерных отношений, то есть "гетеросексуальных, плодовитых [репродуктивных], основанных на предоставлении неоплачиваемой заботы и т. д.". По анализу Уховой, разграничение полов и иерархические отношения "присущи таким формам гендерных отношений, хотя и не находят открытого одобрения в законодательстве, [и] представляют собой существенные элементы этой идеологии"

 

Во всех этих контекстах, а также в других, которые будут рассмотрены ниже, гендер рассматривается как единая "идеология", которая опровергает реальность половых различий и стремится присвоить божественную силу творения для тех, кто хочет создать свой собственный пол. Трансгендерная идентичность рассматривается как выбор, отклоняющееся или чрезмерное выражение личной свободы, а не как индивидуальная истина и социальная реальность, заслуживающая общественного признания. Часто сведение гендерной идентичности к личному выбору сопровождается утверждением, что создание гендерных идентичностей теперь занимает место божественного творчества. Однако в других регионах, например в Германии, гендерная идеология или, более того, гендерные исследования регулярно характеризуются как тоталитарные, предполагая, что они предписывают новые гендерные идентичности и подавляют свободу личности. Это либо свобода личности, либо ее уничтожение, форма индивидуализма или узурпация божественной власти, индоктринация и тоталитаризм или множество других версий страшных политических призраков, которые властвуют над людьми.

В Бразилии при Болсонару, как и в путинской России, сама идея нации, сама мужественность понимались как угроза "гендерной идеологии", характеризуемой как опасный культурный импорт. По мнению ученого и активистки Сони Корреа, антигендерные движения сформировались в Бразилии в 2000-х годах и были явно разгорячены после визита Папы Бенедикта XVI на Латиноамериканский епископальный совет (CELAM) в Апаресида-ду-Норти в 2007 году. В 2013 году католики и евангелисты преодолели свои разногласия и создали альянс, чтобы отменить предложенный Национальный план образования и искоренить любое упоминание гендера в образовании. В последующие годы были приняты сотни муниципальных и государственных законов, направленных против гендера в образовании. В инаугурационной речи Болсонару в начале января 2019 года содержалось обязательство искоренить "гендерную идеологию в школах", и он поклялся противостоять "идеологическому подчинению". Human Rights Watch сообщает, что "примерно с 2014 года законодатели на федеральном уровне, уровне штатов и муниципалитетов Бразилии внесли более 200 законодательных предложений о запрете "индоктринации" или "гендерной идеологии" в бразильских школах. Эти предложения, направленные на гендерное и сексуальное просвещение, стали предметом интенсивных политических и социальных дебатов в бразильском обществе: некоторые законопроекты в итоге были приняты, многие еще не рассмотрены, а другие отозваны."