Who's Afraid of Gender?

После искренних выражений солидарности с транссексуалами, особенно с женщинами, Роулинг переходит к внезапному обращению к неизвестному второму лицу, которым может быть британское правительство или, возможно, все британское движение, поддерживающее депатологизацию процедур сертификации в пользу модели самодекларирования: "Когда вы откроете двери ванных комнат и раздевалок для любого мужчины, который считает или чувствует, что он женщина..." Любому мужчине? Роулинг ясно дает понять, что транс-женщины, с которыми она только что выражала солидарность, на самом деле, по ее мнению, мужчины, и что они - опасные подделки. Таким образом, она выражает солидарность с теми, чье существование она готова отрицать. Но она также намеренно неверно истолковывает Закон о гендерном признании, который на самом деле требует от тех, кто хочет воспользоваться своим правом на самоидентификацию, со временем пройти различные виды протоколов, прежде чем им будет разрешено это сделать. Никто не действует по своей прихоти или только в некоторых исключениях. Трансженщина - это не "любой мужчина", но Роулинг хочет, чтобы мы представляли ее именно так; она - один из многих взаимозаменяемых "мужчин", которые заинтересованы только в том, чтобы вторгаться в женское пространство и в их тела. По ее мнению, любые субъективные ощущения, заставляющие трансженщин верить в то, что они женщины, не должны восприниматься всерьез. Субъективное" считается беспочвенным, причудливым, никчемным, но оно также стратегическое, бесстыдное, низменное и оппортунистическое. В то же время Роулинг, безусловно, требует, чтобы ее субъективность воспринималась очень серьезно. Как и другие противники гендерной проблематики, Роулинг находит в себе противоречия, сшивая воедино диссонирующие элементы своей презентации, чтобы подтвердить, что то, что она пережила однажды, будет пережито всеми женщинами, если категория женщин будет расширена до тех, кто действительно живет в женщинах и как женщины.

Такое бесстыдное неуважение со стороны человека, исповедующего солидарность с транс-людьми, могло бы завершиться этим жестом ужасающей насмешки, но Роулинг идет дальше, отождествляя транс-женщин с насильниками и отказываясь проверить скорость и многослойность своего фанатского тазика, а именно, что транс-женщины на самом деле мужчины (берегитесь!) и что мужчины - насильники или потенциальные насильники (все они, правда?), в силу своих органов (понятно как?). Она косвенно ссылается на дебаты в Великобритании между теми, кто считает, что для выдачи сертификата гендерной идентичности правительство должно пройти медицинскую и психологическую сертификацию, и теми, кто, в соответствии с растущим числом правительств и медицинских организаций, возражает против этих зачастую бюрократических и патологизирующих процессов и считает, что для выдачи сертификата должно быть достаточно самодекларации. Шотландия, Аргентина и Дания относятся именно к таким государствам, но и многие другие сделали аналогичные шаги в сторону модели самодекларирования (которой я сам воспользовался, став небинарным в Калифорнии). Роулинг открыто заявила о своих возражениях против этого процесса, настаивая на том, что только те, кто принимает гормоны, делает операции и проходит все тесты, должны иметь возможность получить сертификат. Она назначила себя судьей в этом деле, но что дает ей такую квалификацию? В то время как аргумент в пользу адекватного самопровозглашения уважает достоинство и свободу тех, кто стремится к социальному и юридическому признанию пола или гендера, отличного от того, который был присвоен при рождении, патологизирующая модель наделяет правом определять пол человека медицинскими и психиатрическими инстанциями, которые зачастую менее всего способны понять жизнеутверждающие аспекты перехода или проживания своей истины.