Why so serious? (СИ)

— Неплохо, — помолчав немного, она всё-таки собралась с духом и спросила: — Папа сильно сердится?

— Это непростой вопрос, ведь он возлагал на тебя большие надежды, ты его единственная связь с этим непростым миром. Ты его будущее.

— Он разочарован? — внутри Одри всё обмерло.

— Нет. Но ты сделала ему очень больно. И мне тоже.

— Альфред, я не хотела обижать вас.

— Мы многое делаем из того, чего на самом деле не хотим. Отец любит тебя, несмотря ни на что. Он много ошибался, но всё, что он делал, — только ради тебя. Может быть, ты пока этого не осознаёшь, не чувствуешь, но вся его жизнь остановилась, когда ты пропала. Он не спал, бросил все силы на твои поиски, был сам не свой. Он словно умер, но продолжал жить.

Одри долго молчала, а потом собралась с духом и спросила:

— Кто такая Рейчел?

Альфред вздохнул.

— Твой отец её очень любил и не смог спасти. Лучше расскажи что-нибудь о своём плене, о Джокере.

Одри улыбнулась и смяла в руках платок, который ей дала Памела.

— Он классно целуется.

Альфред хмыкнул.

— Послушай. Это важно. Ты должна попытаться понять и простить отца. Если с тобой что-то случится, он… этого не переживёт. Он потерял всех, и ты его единственное его сокровище. Без тебя он погибнет. Ему просто незачем будет жить. Ты подумаешь об этом, хорошо?

— Ладно, — неуверенно ответила Одри.

— Вот и славно.

***

Альфред прикрыл за собой дверь. Брюс посмотрел на него и положил на стол ладони. Вздохнул. Внутри него всё кипело, ярость перемешивалась со страхом, а желание дать оплеуху нерадивой дочери было едва ли не единственным его желанием. Она ведь даже не подозревала, как он беспокоился, он как зомби провёл все эти дни то у телефона в ожидании звонка, то в костюме Бэтмена прочёсывал город район за районом. А она не просто дурачилась, Одри перешла все границы. Брюс, уняв ярость, взял себя в руки и спросил:

— О чём разговаривали?

— О том, как классно целуется Джокер.

Альфред развёл руками.

— Что мне делать теперь, Альфред? Как мне быть с Одри? И с этим?

Брюс достал из ящика маленькую праздничную коробочку и снял крышку. Внутри лежали синие трусики Одри: подарок Брюсу от Джокера.

— Раз уж вы спросили, позвольте дать совет. Забудьте обо всём, найдите в своём благородном сердце прощение для Одри и никогда ей ни о чём не напоминайте. Сделайте вид, что ничего не было. Ни Джокера, ни её побега. И не отсылайте её больше из Готэма.

— Что ты имеешь в виду? — Брюс испытующе посмотрел на Альфреда.

— Я всегда говорил вам, мистер Уэйн, что ни к чему хорошему её ссылка не приведёт. Вы прятали её от Готэма, хотели защитить от Джокера, а в итоге сами её к нему привели.

— Так это я виноват? — в голосе Брюса звучало возмущение.

— Не буду ходить вокруг да около, сэр: да. Это тяжкая ноша, — Альфред кивнул на коробочку, — легла на ваши плечи.

— Я бы очень этого хотел, Альфред, но…

— Бэтмен не палач, так почему Брюс Уэйн себе это позволяет? Она же ваша дочь. Если вы сейчас пойдёте к ней и будете её отчитывать, станете обвинять, тыкать носом в Джокера, она сбежит.

— Куда? — Брюс всплеснул руками.

— К Джокеру, к кому же ещё. Именно поэтому вы всё должны забыть. Ради Одри и её будущего.

— Альфред, я не понимаю. Что я сделал не так? Тод хороший человек, я думал, Одри присмотрится к нему, полюбит его. Он же толковый, ему можно доверять, он хорошая партия!

— Мистер Уэйн! Если вы не заметили, Одри не любит хороших парней. Она хулиганка — давайте называть вещи своими именами, поэтому ей нужен хулиган. И она его нашла не там, где стоит искать хорошим, воспитанным девушкам. Нет! Не перебивайте! Позвольте ещё сказать кое-что. Вы же знаете Джокера лучше, чем кто-либо. Он хочет, чтобы вы вынудили Одри сбежать от вас, выгнали, дали ей зелёный свет. Таким образом он закончит её трансформацию. Она сейчас как куколка, и от вас зависит, кто родится из этого кокона. Джокер хочет, чтобы Одри сбежала и стала той бабочкой, какую он может вырастить. Весь этот фарс с освобождением Одри — напускное. Она сбежит и станет полностью принадлежать ему, Бэтмен проиграет, а вместе с ним и вы.

— И что ты предлагаешь?

— У Харви Дента остался сын. Питер. Сколько ему сейчас? Тоже девятнадцать?

Брюс всплеснул руками и вытер ладонями лицо, отказываясь верить в происходящее.

— Но он тот ещё сорванец! Как я могу позволить Одри…

Альфред поднял руку и снова взял слово:

— Я напоминаю вам, мистер Уэйн, что Одри любит сорванцов. Подсуньте ещё хоть сотню Тодов, и она от каждого сбежит прямиком к Джокеру. Устройте Питеру и Одри встречу, и вот увидите: через неделю она будет рассказывать о том, как классно целуется Питер, а не Джокер. Не дайте Джокеру победить.

— Но ведь если я приведу Питера, Одри из протеста откажется с ним знакомиться, — Брюс чувствовал, что надежда на перемирие с дочерью таяла на глазах.

— Да, всё так. Подстройте их встречу, чтобы она не догадалась о том, кто за этим стоит.

— И откуда ты такой умный, Альфред? — Брюс хохотнул.

— Я воспитывал такого же сорванца, мистер Уэйн, и вы с ним хорошо знакомы. Не так ли?

Они засмеялись.

— А что мне делать с коробкой и с диском?