Winner (СИ)

Капитан сурово молчит, пытаясь отвести взгляд от отрешенной Эммы и обратить хоть унцию своего внимания к взволнованному режиссёру. Тот стоит перед ними с раскрасневшимся лицом, в очередной раз пытаясь восстановить хронологию всех этих нелепых событий:

— Я вам уже в тысячный раз повторяю: кто-то бросил сигарету в урну, та загорелась. Мимо в панике гримерша пробегала и урну опрокинула, загорелся ковёр. Я всех эвакуировал и вызвал пожарных. Никто не виноват. Человеческий фактор.

— Но кто-то же бросил сигарету в урну, — Джефф возвращает взгляд к Эмме. — Интересно, кто бы это, черт подери, мог быть?

Проследив за взглядом капитана, Алан тяжело вздыхает. Он бы и рад обвинить во всём Эмму. Только вот не станет.

— И почему не сработала пожарная сигнализация? — помощник Джеффа, записывающий последние слова режиссёра в протокол, поднимает на мужчину суровый взгляд.

— Это не ко мне вопросы, я лишь арендную студию здесь. И, подождите, в трейлерах есть пожарная сигнализация?

Копы переглядываются и почти синхронно закатывают глаза. Не нужно быть психологом, чтобы понять, что этот Алан по какой-то таинственной причине покрывает Эмму. Но почему? Все режиссёры здесь — просто куски дерьма, которые сделают все, чтобы уберечь свой зад от проблем с законом. Почему защищает, почему не говорит правду? Конечно, это Эмма бросила сигарету. Она курит, а на обугленной двери табличка с её именем — это её трейлер. Осталось выяснить причину, и Джефф церемониться не собирается.

— Алан, давайте-ка отойдем. Надо поговорить наедине, — капитан кивает в сторону самого немноголюдного места среди этой вакханалии — одиноко стоящей пожарной машины.

Режиссёр не может скрыть волнения, тем не менее, послушно следует за полицейским. Дрожь ещё не отпустила его руки после небольшого пожара, но мысли ясны, и он терпеливо ждёт, когда Джефф заговорит.

— Я знаю, что в случившемся виновата ваша актриса, я говорил с пожарными.

Алан молчит, испепеляя задумчивым взглядом шнурки своих кроссовок. А перед глазами, как в ускоренной съёмке мелькают кадры: сначала эта чёртова горящая урна, а затем всё помещение, охваченное пламенем. Всё тело пробирает дрожь от таких-то воспоминаний.

— И что теперь? Посадите её, выпишете штраф?

Капитан усмехается.

— Я здесь по другому поводу. Вижу, как вы защищаете её, поэтому могу вам доверять.

Во взгляде режиссёра мелькает удивление, когда он поднимает его на капитана. Джефф сосредоточен и серьёзен, при этом тень беспокойства не покидает его суровое лицо.

— Вы знакомы?

— Были знакомы, — сухо бросает он. — Скажите, вы замечали что-нибудь странное в её поведении? Какие-то срывы? Она ладит с коллегами?

Напрягаясь всем телом, Алан качает головой.

— Вы задаёте такие вопросы, будто хотите посадить её. За что, за нелепо брошенную сигарету?

— Да оставьте в покое этот пожар, — Джефф закатывает глаза. — Я просто хочу знать, насколько далеко она может зайти. Я беспокоюсь за неё.

— Ничего из ряда вон выходящего. Милая и спокойная девушка, которая всегда готова прийти на помощь. Ладит даже с отъявленными стервами на площадке. Ещё вопросы?

У всех, кто так или иначе связан с кинематографом, есть одно несокрушимое правило — никогда не доверяй копам. И Алан не доверяет, складывая руки на груди и измеряя мужчину напряжённым взглядом. Кто он такой, почему интересуется? Звучит это все так, будто он хочет закрыть его актрису за решёткой. Вот только за что? Эмма не подарок, она — ходячая катастрофа, с ней трудно находиться в одном помещении дольше пяти минут и просто невозможно найти компромисс, но Алан знает, что сейчас она переживает не лучшие времена в своей жизни. Кто-то на площадке разболтал, что она прилетела в Нью-Йорк из-за провальных отношений и сидела на антидепрессантах, но разве могла она натворить что-нибудь ужасное, достойное лишения свободы?

Нет, ни в коем случае. Пусть Эмма и заноза в заднице, но это его заноза, он сам себе её в кожу вогнал, ведь, в конце концов, эта малышка талантлива, и, может быть однажды приведёт его к успеху. Но этот коп… что ему нужно?

Алан задумчиво поджимает губы, пока догадки медленно пробираются в его голову. Этот напуганный, полный беспокойства взгляд, направленный в её сторону, отрешенность от разговора, когда все внимание направлено лишь ей одной, все эти вопросы, не относящиеся к делу… нет, невозможно.

— Ясно, вы можете быть свободны, — сухо бросает капитан.

Он уже собирается уходить, чтобы найти себе новую жертву допроса, когда полный беспокойства голос режиссёра вдруг его останавливает:

— Нет, подождите… есть кое-что, что вы должны знать.

***

Эмма удивлена и подавлена, она устала и напугана, запах гари стоит в носу, и от этого болит голова, трясёт так, будто она проплыла марафон в Северном Ледовитом океане, а ещё и тошнит, как после дикой попойки. Но при всем этом, когда она видит высокую фигуру капитана, приближающегося к ней, кровь снова начинает бежать по венам, а на щеках появляется здоровый румянец. Он подходит к ступенькам, на которых она сидит уже без малого час, укутавшись в плед, и протягивает ей руку.