Wo alle Strassen enden (СИ)

Алоиз и Биргит танцевали вальс под музыку Штрауса. Готтфрид отвел глаза:

— Может, не стоит?

— Ты всякий раз отказываешься, — вздохнула Мария. — А ведь тут и места достаточно, и врач тебе уже давно подобное разрешил!

— Я… не умею, — выдавил Готтфрид.

Мария рассмеялась и потянула его за руку.

— Ерунда! Я покажу!

Он встал, и она прижалась к нему, положила его руку себе на талию и прошептала:

— На раз-два-три, кругами!

У Готтфрида голова пошла кругом от ее голоса безо всякого вальса. Ритм сам по себе увлек его за собой, и они остановились только тогда, когда прозвучали финальные аккорды.

— Да, дружище, — резюмировал Алоиз. — Ты можешь гордиться! Гаже зрелища я в жизни не видел.

Биргит рассмеялась, а Мария нахмурилась и обняла Готтфрида:

— Ты чересчур строг к нему.

Готтфрид рассмеялся — он вовсе не чувствовал себя уязвленным. Напротив — каким-то совершенно глупо счастливым.

Уже ночью, когда Алоиз и Биргит ушли, а Мария привычно уткнулась ему в грудь лицом, он неожиданно понял, что страх исчез. Улетучился, испарился. Его по-прежнему передергивало, когда он видел на работе самодовольную рожу Штайнбреннера; поначалу он ощущал себя неуютно, принимая кофе из рук Вальтрауд, но теперь как будто кто-то переключил тумблер. Его положение в Партии было прочным, его ценили как ученого и как координатора рабочей группы. Его даже повысили в чине. Рядом была женщина, прошедшая с ним через самое пекло.

И именно сейчас Готтфрид понимал одно: даже там, где, казалось, кончились все дороги, их путь продолжался.