Wo alle Strassen enden (СИ)

Готтфрид кивнул и уставился на кофе. Допивать его резко расхотелось. Он вспомнил о бумагах, о недовольстве Малера его поверхностными знаниями об отце, о Штайнбреннере и его угрозе. Пока по всему выходило, что Штайнбреннер блефовал. Ничего он не знал, и предъявить Готтфриду было нечего. Но страх, что вскроется история с тем, что было спрятано в его лаборатории, змеей вполз под его кожу, свернулся противным клубком где-то в районе груди и временами щупал его ребра раздвоенным языком, пробуя на вкус и запах его нутро.

— Доброе утро, Веберн, — Малер практически влетел в приемную. Он явно торопился. — У меня для вас еще один документ. Вальтрауд, милая, снимите копию сейчас же. Я подпишу и отдам направление Готтфриду, — Малер улыбнулся.

Готтфриду подумалось, что сегодня он предпочел бы, чтобы ему улыбались поменьше, но вежливо поздоровался в ответ.

— Арбайтсляйтер Веберн, я очень хотел обстоятельно с вами поговорить, но, увы, в другой раз. Там ваш пропуск в Архивы со списками, разрешение на сверхурочные. Я подумал, что вам понадобятся эти часы на всю неделю, поэтому подписал вплоть до пятницы, — Малер деловито покивал. — Сейчас Вальтрауд даст вам направление. Подойдете сейчас в медико-биологический корпус, согласуете с ними время и их требования. На этой неделе вам нужно пройти обследование. Подробно поговорим в другой раз. Вопросы?

— Никак нет, — отчеканил Готтфрид скорее на автопилоте.

Он окончательно перестал понимать происходящее — он проходил диспансеризацию перед переводом в Берлин, совсем недавно. И эти осмотры всегда происходили в медицинском корпусе, никак не в медико-биологическом. В медико-биологическом блоке занимались исследованиями, от экспериментов над людьми до евгенических изысканий. Зачем он мог понадобиться тамошним специалистам, Готтфрид категорически не представлял. Может, от него что-то понадобилось Адлеру?

— Тогда идите, работайте, — Малер махнул рукой и скрылся в кабинете.

— Ваше направление, — Вальтрауд сунула Готтфриду в руки еще одну бумагу и улыбнулась, на сей раз как-то даже тепло. — Вы не допили кофе… Вам не понравилось?

— Нет-нет, кофе чудесный.

— Слишком много всего, — Вальтрауд покивала. — Понимаю. Плодотворной вам работы, херр арбайтсляйтер!

— Благодарю вас.

Он вышел вон, отошел подальше от кабинета Малера и остановился, в полном непонимании рассматривая направление. Ни одного специалиста, ни одного анализа в списке, только коды. Примерно полтора десятка, если смотреть навскидку. Готтфрид потер затылок. Может, их смущают полученные дозы радиации? Они нашли несостыковки? А ведь он работал с дневником и бумагами.

Решив, что гадать смысла нет, все равно кодов биологов он не знал, а причин отправить его на обследование могла быть тьма тьмущая, Готтфрид пришел к выводу, что узнает обо всем на месте. Ему и так предстояло слишком много всего, и везде он ходил по чертовски тонкому льду. Пожалуй, этим вечером после рабочего дня стоило заехать к Марии и отвлечься.

*

На входе в медико-биологический корпус он столкнулся с выходившей оттуда Агнетой. Она приветливо поздоровалась с ним и даже как-то облегченно выдохнула — видимо, от того, что не придется долго объясняться за опоздание. Самого Готтфрида встретил Адлер, смерил хищным взглядом небольших зорких глаз, взмахнул полами халата, точно крыльями, и позвал за собой, за ширму.

— Готтфрид Вебер, тысяча девятьсот тридцать шестого года рождения по старому летоисчислению, от рождества Христова, — Адлер почти прокаркал последние слова, что так не вязалось с его орлиным обликом. — Простите, минус девятого года от Великого Обнуления, — он хмыкнул. — Подумать только, родиться в минус девятом году. Это еще что, я и вовсе минус шестнадцатого, — он улыбнулся, обнажив идеально ровные дуги слегка желтоватых зубов.

Готтфрид покивал, не зная, что ответить. На ум неожиданно пришла мысль, что, быть может, Адлер этот никакой и не орел вовсе, а ворон. Белый ворон.

— Ладно, — Адлер еще раз окинул Готтфрида колким взглядом. — Подойдете послезавтра. Освободите от работы утро, придете натощак. Сдадите анализы. Перед анализами два часа не курить, с сегодняшнего дня воздержитесь от алкоголя, жирной пищи и половых контактов. Горячий душ не принимать, обогрев сидений во флюквагене не включать. Я напишу вам бумагу, что мы ждем вас к восьми утра. А, вот вам контейнер, — он протянул маленькую баночку. — Соберете утреннюю порцию мочи.

Готтфрид тяжело вздохнул. Он собирался этим вечером наведаться к Марии, выпить с ней вина и провести полную страсти ночь. А чертов Адлер уже поставил печать на его направление, и крючковатый крест на этой бумаге олицетворял крест на всех его планах.

— Понял, буду, — обреченно кивнул Готтфрид.

— Я говорил вам, что мы увидимся, — Адлер усмехнулся и пожал руку Готтфриду. — Надеюсь, еще и поработаем вместе.

— Как там… — слова вязли в глотке. — Как там… Оно?

— Беременный образец один-восемь-восемь? — уточнил Адлер. — С многоплодной беременностью?