Wo alle Strassen enden (СИ)

Добравшись до своего кабинета, Готтфрид с наслаждением опустился в кресло. Стоило все-таки убрать бардак на столе. Исписанные листы, раскрытые папки, научные труды, а теперь еще и весь библиотечный список, направление на медосмотр и разрешение на сверхурочные — все это создавало впечатление, что кабинет Готтфрида кто-то перевернул вверх дном, да еще и впопыхах.

Раскладывая все по папкам, Готтфрид размышлял об идее Агнеты. Чем больше он думал о ней, тем разумнее ему казалось это предположение. Пока по всему выходило, что нужно запрашивать испытания. Дадут ли на это разрешение? Позволят ли увеличить мощность? Вопросов было куда больше, чем ответов.

Полюбовавшись на прибранный стол, Готтфрид во что бы то ни стало решил добраться вечером до дневника. Ему казалось, что там он может почерпнуть что-то, что направит его хаотично мечущиеся мысли в нужно русло, сконцентрирует их. В любом случае, рецепт антирадина был в дневнике. Можно было бы поручить Алоизу процесс изготовления, а самому погрузиться в чтение, но, насколько Готтфрид помнил, у друга вечно что-то не клеилось с химией. Особенно с практикой. Оставалось одно: делать и то, и то самостоятельно. Впрочем, Алоиз в отличие от него виртуозно подделывал печати, подписи и прочие подобные вещи, так что дел у обоих было невпроворот.

Отпустив по окончании рабочего дня всех, кроме Алоиза, Готтфрид метнулся к заветному радбоксу.

— Погоди, — остудил его пыл Алоиз. — Давай хоть немного выждем. Вдруг кто вернется. Иди, читай свои труды, а мне еще тут дособрать надо…

Готтфрид недовольно послушался — он не хотел терять ни минуты. Однако читать материалы все равно бы пришлось, а ставить все и вся под угрозу, если кто-то надумает вернуться…

Алоиз оказался прав. За пять минут до закрытия лабораторного комплекса для всех, кроме тех, у кого были спецпропуска, нарисовался Айзенбаум. Он осмотрел цепким холодный взглядом все помещение, словно запоминая, где, что, как и почему находилось, сквозь зубы извинился за то, что отвлек, и удалился под мелодичную просьбу очистить помещение.

— Что ему тут понадобилось? — Алоиз придирчиво посмотрел Айзенбауму вслед.

— Пришел проверить нас на трезвость? — предположил Готтфрид.

— Проверяльщик хренов, — пробормотал Алоиз. — Хорошо, что дневник не достали.

— И в шкаф его подотчетный не влезли, — добавил Готтфрид. Думать о том, что было бы, не послушай он совета друга, не хотелось.

— Ты погоди пока кейс-то открывать, — Алоиз открыл сумку и выудил из нее куриное яйцо. — Вот сниму печать… Ты пока продолжай читать свои документы. Не просто же так тебе на всю неделю подписали сверхурочку.

Готтфрид скрылся в кабинете, оставив дверь открытой, и вытащил папку, с содержимым которой уже начал знакомиться. Пока он не обнаружил во всех этих сводках ничего нового и даже несколько разозлился на Малера за то, что тот то ли счел его форменным идиотом, то ли забавы ради решил подкинуть ему дополнительной работы. Однако злость его вмиг прошла, когда он наткнулся на конверт, в котором лежало несколько листов.

Согласно отчету штурмбаннфюрера Айсманна (отч. прилагается на 3 (трех) рукописных листах) по результатам персональной слежки за Фридрихом Готтфридом Веберном были выявлены следующие нарушения, сознательно допущенные вышеозначенным херром Ф.Г. Веберном:

1) высказывание сомнений в эффективности политики Третьего Рейха относительно развития ядерной физики;

2) высказывание идей, кои могут быть идентифицированы как про-пацифистские или близкие к ним (примеры прил. на диктофонных записях №№ФВ-001-008, сданы в Архив в полном объеме Х. Айсманном 18 марта 1945);

3) косвенное высказывание нежелания в дальнейшем заниматься разработкой оружия, а также высказанное в сослагательном наклонении намерение не заниматься “подобной мерзостью, если бы пришлось начать жизнь сначала” (досл. цит., разг. 11 марта 1945, упаднические настроения, псевдофилософия, сочувствие врагам Рейха).

По совокупности имеющихся на данный момент данных целесообразность дальнейшего наблюдения за Ф.Г. Веберном и аудиофиксации его высказываниям сомнению не подвергается. Также целесообразным признается ограничение Ф.Г. Веберна в социальных контактах для недопущения антирейховской пропагандистской деятельности. Ввиду крайней необходимости для научной и военно-технической отраслей продолжения деятельности Ф.Г. Веберна, отправление его на перевоспитание под домашний арест или повторное отправление в концентрационный лагерь является неэффективной и экстенсивной мерой. Ввиду про-пацифистких и близких к ним взглядов, а также доказанного отсутствия прямых и косвенных контактов с резидентами советской, британской, американской и проч. разведки, данных за возможность передачи информации, являющейся достоянием Рейха, или за возможность саботажа нет.