WOAS. Этот безумный мир (СИ)

— Любви нет, — говорит Элисон, когда воскресает у подножия Неметона. — Ведь ты обманул меня, правда?

— Тебе понравится со временем, — уверяет ее Тео, накидывая ей на плечи свою куртку.

— А тебе — нет, — злорадно усмехается она и демонстрирует ему свое запястье, где клеймом проступает его имя, но имя, выжженное самой судьбой буквами слишком крохотными, чтобы позволить ему быть доминантом.

— Это невозможно! — рычит Рейкен и скалит клыки, но запястье вспыхивает огнем: имя Элисон проступает крупными буквами, втаптывающими его в грязь.

— Тебе понадобится все свое красноречие для того, чтобы убедить меня в том, что любовь все-таки существует, — говорит Элисон.

Они соулмейты, вот в чем дело.

И пощады не будет.

========== Реджина Миллс/Элайджа Майклсон. OUAT/TO. ==========

Когда ты Злая Королева, то положение невольно обязывает.

Реджина Миллс слишком долго была заложницей своего сказочного образа — так долго, что едва не потеряла себя настоящую.

К счастью, она вовремя осознала, что стоит на самом краю пропасти, шагнув в которую она уже не сможет вернуться обратно.

Легко ли далось ей решение покинуть Сторибрук навсегда и начать новую жизнь, в которой она больше не будет ни мэром города, ни приемной матерью, стремящейся стать родной, ни Злой Королевой, желающей подобреть, но бесконечно срывающейся в рецидив?

Конечно, нет.

Она обдумывала это долгие месяцы, взвешивала все «за» и «против» снова и снова терзалась сомнениями и попеременно исполнялась решимости, но в конце концов пришла к выводу, что лишь ее окончательный отъезд освободит их всех — и ее саму, и Генри, и Эмму, и Прекрасных, и всех-всех, кто обитал в Сторибруке.

В первую очередь — ее саму.

Да, это было несколько эгоистично.

Но Реджина Миллс хотела жить — и жить счастливо, а в Сторибруке у нее на это не было ни малейшего шанса.

Ей помог мистер Голд — кто, как не Румпельштильцхен, еще смог бы придумать, как обойти проклятие Сторбрука и сберечь при этом не только свою память, но и свои силы?

Возможно, ей не стоило делать на этом акцент — возможно, стоило отречься от магии в пользу абсолютной «нормальности», но Реджина желала оставаться собой. Не Злой Королевой больше, но все той же женщиной, которая обуздала магию.

Первые несколько месяцев своей новой, свободной жизни, Реджина посвятила путешествиям — она наслаждалась возможностью передвигаться вольно и дышать полной грудью, заводить новые знакомства и представать в глазах незнакомцев не априори шаблонной злодейкой, от которой только и жди подвоха, а очаровательной женщиной, к которой так и тянет, словно магнитом.

Это было волшебно — и не требовало ни капельки магии при всем при том!

В городе Маноск, что во Франции, Реджина задержалась — это было удивительное, тихое местечко с потрясающими видами и культурными памятниками, уехать отсюда так просто было бы настоящим кощунством.

К тому же, она, прогуливаясь как-то вечером, случайно наткнулась на небольшой уютный бар, где играл потрясающие и пронизывающие до глубины души мелодии пианист, чьи руки так невесомо и умело порхали по клавишам, что хотелось плакать от переполняющих тебя эмоций во время прослушивания.

Реджина стала бывать в этом баре каждый день — она заказывала кофе и наслаждалась музыкой, порой выпивала немного коньяку и затем возвращалась в свою арендованную квартирку в прекрасном расположении духа и с мыслями об этом великолепном музыканте.

Он был зрелым мужчиной, неизменно одетым в хороший костюм, темноволосым и темноглазым, с волевым подбородком и задумчивым, глубоким взглядом.

Когда он играл, то взгляд его скользил по всему бару, нигде не задерживаясь, и казалось, что он не замечает ничего и никого вокруг, погруженный в мелодию.

Но, как оказалось, музыкант все же кое-кого заметил: спустя полторы недели постоянных визитов в полюбившееся ей заведение, официант принес за столик Реджины бутылку шампанского и сообщил, что это комплимент от пианиста.

Что ж, Реджина с удовольствием выпила пару бокалов, отсалютовав при этом музыканту. и получив в ответ теплую улыбку и удовлетворенный кивок.

Честно говоря, она надеялась, что пианист тем же вечером подойдет к ее столику, но этого не случилось — мужчина закончил играть и растворился среди посетителей, а мисс Миллс вернулась домой одна.

Впрочем, она не разочаровалась в этом мужчине — пожалуй, он лишь сильнее заинтриговал ее, так что следующим вечером их взгляды вновь скрестились в переполненном баре и они улыбнулись друг другу.

Кажется, это был флирт.

Сердце Реджины трепетало — она ощутила себя такой живой, такой настоящей, такой счастливой!

Так шли дни — точнее, вечера, и это безмолвное общение с помощью взглядов и улыбок продолжалось и обещало перерасти во что-то особенное, и Реджина не задумывалась пока о том, чтобы покинуть Маноск: может быть, потом, когда история с пианистом завершится…