Wonderful Life. Размышления о том, как найти смысл жизни

«Sartor Resartus» была написана в особенно беспокойный исторический период, когда практически каждый аспект повседневной жизни ощущал на себе влияние одной из нескольких революций, происходивших в то время в мире. Французская революция изменила политический мир, ее последствия Европа все еще ощущала. Появление романтизма: его революция содействовала культивации эмоций, наблюдению над собой и интроспекции; практически каждая сторона жизни была затронута Промышленной революцией; революция в науке угрожала религиозному мировоззрению. Карлейль начинает такими словами: «Принимая во внимание наше современное высокое развитие культуры и то, что Светоч Науки воздвигнут и зажжен… то, что, в особенности в настоящее время, этот Светоч не только продолжает гореть (и, может быть, еще свирепее прежнего), но и то, что и бесчисленные Ночники и Серные Спички, загоревшиеся от него, также светят во все стороны, так что даже последний закоулок или конура в Природе или Искусстве не могут остаться неосвещенными»[105][106].

«Светоч Науки», горящий столь яростно, что ни один «даже последний закоулок или конура» не могут остаться неосвещенными, – лучше и не опишешь ту чистую интеллектуальную силу, с которой научное мышление ворвалось в жизни людей и переформатировало их убеждения и мировоззрение. То, что раньше считалось самоочевидным и не подвергалось сомнению – что мир представляет собой единое осмысленное целое и что у человечества есть своя особая, именно ему предназначенная роль в его развертывании, – все это вдруг потеряло свое основание.

Тогда, вероятно, читателя не должно удивлять, что главный герой книги, немолодой профессор Тейфельсдрек из Вейснихтво предстает обремененным бессмысленностью своей повседневной жизни. У него депрессия, которую испытывают многие в переломные моменты жизни, но у него она особенно остра из-за потери своих корней, что и чувствовали многие люди тех лет под натиском непрекращающегося марша индустриализма и иных трансформаций. И в этот раз религия и традиция, казалось, больше не давали нужных ответов.

В романе, который служит также аллегорией исканий смысла жизни самого Карлейля, мы видим, как «Рациональная Вселенная», то есть становящийся все более светским мир, «в высшей степени враждебный какому-либо мистицизму», заразил Тейфельсдрека сомнением религиозного толка, заставив его усомниться в своей вере и самом существовании Бога[107]. Сомнения сгущаются, становясь тем, что он зовет «ночным кошмаром Неверия», и вскоре профессор обнаруживает себя в холодном, молчаливом мире, и он пишет: «…Таким образом, вся Вселенная представлялась мне лишенной Жизни, Цели, Желания, даже Вражды и стояла перед моими взорами в виде чудовищной, мертвой, неизмеримо громадной паровой машины, вращающей своими колесами с мертвенным равнодушием, чтобы сокрушить и перетереть меня член за членом»[108]. Лишенный своей веры, предоставленный лишь собственным философским ухищрениям, он заявляет, впервые используя фразу «смысл жизни»: «Наша жизнь движима Необходимостью; в Жизни нет иного смысла, кроме Свободы, кроме Спонтанной Воли: таким образом, мы находимся в состоянии войны; особенно вначале наша борьба упорна»[109]. Для Карлейля важнейшей битвой человека является борьба между Необходимостью и Свободой: человек либо связан своими желаниями, инстинктивными потребностями тела и другими материальными стремлениями, либо же он переступает через их ограничения, чтобы последовать более высокому моральному долгу через свою работу. По Карлейлю смысл жизни именно в этом: погружаясь в целенаправленную работу, мы можем превратить личные идеалы в реальность и достичь подлинного чувства удовлетворения от этого. Он пишет: «Трудись, пока День, ибо придет Ночь, когда никто работать не сможет»[110].