XVII. Аббат

Сама королева настояла на аббатстве Руаямон? Такое возможно, опять же, Мадлен могла ей подсказать, чтобы самой встретится со мной. Как рабочий вариант — вполне. Вот только почему-то мне кажется, что все гораздо хитрей и сложней.

Ходят слухи, что кардинал с Анной Австрийской на ножах, причем под этими слухами есть некоторые основания. Тогда что? А если Ришелье решил ответить взаимностью и попробовать подставить королеву? Вот тут-то на сцену и выхожу я. Королю нашепчут, что его жена связалась с пригожим аббатом, предоставят какие-то косвенные доказательства и дело в шляпе. Государь разбираться особо не будет, говорил же, что Людовик ревнивый до умопомраченья. Королеву в монастырь на законных основаниях, а меня к палачу, потому что отработанный материал не жалко. А на дыбе я признаюсь, что вдобавок к королеве еще и кобыл сношал. Ришелье в профите!

— Дьявол… — от ужасной догадки я даже встал и зашагал по камере. — Не может же быть!

К сожалению, никакого другого варианта в голову не приходило.

Утром кривой монашек, тот самый, что при первой моей встрече с капуцином передавал мне деньги, притащил миску с жиденькой кашей и кусок хлеба.

А еще…

Власяницу и вериги. Да-да, самую настоящую власяницу, сплетенную из конского волоса и сраные железные вериги, да еще с шипами.

И властно скомандовал:

— Живо переодевайтесь!

Я и так был злой как собака, а посему без слов ткнул костяшками пальцев кривому в солнечное сплетение.

Тот засипел словно проколотая шина, сел на пол, а потом попытался на четвереньках сбежать из кельи, но не успел и отхватил еще пинка. От увечий его спас отец Жозеф.

К счастью, отчитывать не стал и спокойно объяснил, что мой внешний вид должен вызвать у короля доверие.

— А сейчас я не вызываю доверия, да? — огрызнулся я.

— У нас да, вызываете, — монах раздраженно поморщился. — В нашем доверии не сомневайтесь, иначе мы не поручили бы вам столь важное дело. Но вы слишком пригожи и молоды, а его величество должен быть спокоен, доверяя вам свою супругу.

Пришлось смириться, черт бы побрал.

Гребанная власяница немилосердно колола тело, железяки брякали при каждом шаге, обувь и вовсе отобрали, пришлось топать босиком. Зато теперь я своим видом являл образцового религиозного фанатика. Злая до крайности, отощавшая морда и покрасневшие от недосыпания глаза еще больше подчеркивали сходство. Отец Жозеф было собрался приказать обстричь мне волосы, но патлы удалось отстоять.

Дальше произошел короткий инструктаж, после чего меня отвезли в Лувр.

— Вы очень изменились, ваше преподобие, мне даже страшно становится… — сопровождавший меня де Болон всю дорогу ржал надо мной, а я с трудом сдерживался, чтобы не дать ему в морду.

В Лувр меня завели с заднего двора, а дальше последовала встреча с Ришелье.

С того момента как мы последний раз с ним виделись, кардинал почти не изменился. То же нервное породистое лицо, ухоженная бородка и уставшие проницательные глаза. Разве что болезненная худоба стала заметней.

— Ваше высокопреосвященство… — я немного замешкался, не сообразив, как приветствовать кардинала. Придворный поклон в исполнении священника смотрелся бы очень неуместно и странно, а как обращаться, будучи самому в сане священника попросту не знал.

Так и не поприветствовал вовсе.

Но Ришелье никак не прореагировал на нарушение церковного этикета.

Немного помолчав и пристально разглядев меня, он удовлетворенно кивнул и сухо бросил:

— Я понимаю, вы беспокоитесь. Не стану вас утешать, но хочу, чтобы вы знали — мы полностью удовлетворены всем, что вы делаете. Мне уже доложили о ваших… как бы это сказать… — он неожиданно улыбнулся. — О начале вашей службы в аббатстве. Мы впечатлены и считаем, что вас ждет блестящее будущее. Лично мне импонирует ваша решительность и преданность делу. А сейчас…

Кардинал провел еще один короткий инструктаж, после чего произошла моя встреча с его величеством Людовиком тринадцатым этого имени, королем Франции. Причем он сам пришел в кабинет к кардиналу.

Невысокий и щуплый, с длинным носом и острым подбородком, какой-то весь неказистый, одетый в небесно-голубой атласный костюм, король буквально вбежал и с раздражением уставился на Ришелье, не обратив на меня никакого внимания.

— Ну же? — он нетерпеливо топнул ногой. — Мы с Сен-Симоном скоро отправляемся на псарню! Не заставляйте нас ждать.

— Ваше величество, — кардинал глубоко поклонился. — Позвольте представить вам аббата Антуана де Бриенна, настоятеля аббатства Руаямон.

Король наморщил лоб, видимо что-то вспоминая и ткнул в меня пальцем.

— Я вас знаю! Вы убили того великолепного вепря на моей охоте!

У меня душа ушла в пятки, ведь именно тогда он разгневался на то, что я прикоснулся к королеве, когда выносил ее из шатра на руках.

— В прошлом, шевалье де Бриенн в высшей степени достойный кавалер, — рассказывал Ришелье, — он не раз доказывал свою верность короне, проявляя исключительную доблесть и незаурядный ум, но предпочел славе и земным радостям служение Господу…

Я на всякий случай еще раз поклонился, брякнув своими веригами.