XVII. Аббат

Я жестом приказал ему помолчать и обернулся к брату Игнатию.

— Обойдите обитель, посмотрите сами, где расставить посты и как наладить охрану. Действуйте по своему усмотрению. Ты… — я посмотрел на Мигеля, — дай своего человека, показать им все. А ты, брат Саншо, потом разместишь людей и поставишь их на довольствие.

Брат Игнатий молча кивнул и ушел, за ним похромал Мигель. Судя по потрепанному внешнему виду соратников — им пришлось ночью не сладко. Помимо повязки на руке у баска была разбита физиономия, его брат волочил за собой ногу, а один из людей Мигеля, Симон, вообще выглядел, словно его переехала телега.

— Это кто? — покосился вслед боевому монаху Саншо.

— Дальше что случилось? — я проигнорировал его вопрос.

— Я же говорю… — баск обиженно хлюпнул расквашенным носом. — Тома зарезали, сняли с него ключи, спустились в подвал, а там уже придушили Франсуа — он сторожил внутри. Но… — он опять замолчал и заговорил только после того, как я показал ему кулак. — В общем… все бы у них получилось, если бы не Бонифаций. Он уходить с ними не захотел…

— И что? — гаркнул я, потеряв терпение.

— Вцепился в клетку и такой ор поднял, что хоть святых выноси. Увы, ваше преподобие, сам не знаю почему… — баск развел руками. — Дурак же, а может ему понравилось у нас в темнице. А пока они возились, Мигель пришел со сменой, а потом я и остальные подоспели. Их подвала мы их уже не выпустили. Матерые попались, сдаваться не захотели, пришлось рубиться. Всех положили, но и нам досталось. У Мигеля всего двое на ногах осталось — Симон и Пьер, остальные… — Саншо провел ребром ладони по горлу. — Если бы не брат Гастон и брат Гаспар…

— А что Бонифаций? — машинально поинтересовался я.

— А что он? — баск хмыкнул. — Как и прежде, гадит под себя, мычит и жрет как рота гвардейцев. Но по виду довольный.

— Тысяча распутных монашек! — зло ругнулся я. — И как теперь разобраться, кто их послал?

— Так можно же распытать, ваше преподобие! — вскинулся Саншо. — Совсем забыл вам сказать. Одного-то мы взяли живьем! Слегка помяли, но так-то целехонький. Злющий и верткий страсть, это он Жюля на шпагу надел, как каплуна на вертел и мне руку проткнул. Его наш повар брат Гастон черпаком своим приласкал. Часа три лежал как мертвый, думали уже не очнется, но в аккурат пред вашим приездом пришел в себя.

Я едва сдержался, чтобы не выругаться матом.

— Так какого дьявола ты молчал? Ладно, дальше!

— По виду благородный, сейчас сидит в клетке, рядом в Бонифацием, — продолжил баск. — Пробовали распытать, но молчит, только глазами зыркает. Мы решили до вашего приезда его особо не трогать.

Я зачем-то поискал глазами канделябр, не нашел его, встал и приказал Саншо.

— Веди.

Первым в подвале в глаза бросился Боня. Экс-аббат очень качественно изображал из себя собаку: лакал воду из миски, заливисто лаял, грыз прутья решетки и пытался задирать ногу, чтобы помочиться в угол. При этом, судя по довольной морде, он действительно был совершено счастлив.

Пленник, совсем наоборот, забившись угол подальше от своего буйного соседа, угрюмо косился на него и особым настроением не блистал.

Выглядел он совершенно обычно для этого времени. Вряд ли намного старше меня возрастом, худой и жилистый, чем-то похожий на орленка профилем, но пригожий, как и я похожий на херувимчика. Слипшиеся в сосульки грязные волосы длиной до плеч, худая морда и давно не стриженная бородка. Одет был тоже стандартно, короткая, неопределенного цвета, замусоленная куртка, широкие штаны и сапоги.

К слову, он вполне мог быть дворянином. Давно прошли времена, когда принадлежность к благородному сословию являлось гарантией более-менее приличного благосостояния. Сейчас есть отдельная категория дворян, в подавляющем числе являющаяся младшими сыновьями, которым при наследовании имущества и владений рода не достается ровным счетом ничего. И которым приходится как-то выживать. Небольшому количеству удается поступить на военную службу, некоторые находят себе покровителя, а остальные, банально не чураются вообще ничего, лишь бы прокормиться хоть как-нибудь. В том числе не брезгуют откровенным разбоем.

Увидев меня, пленник зло зыркнул и опустил голову.

Задача предо мной стояла совершено простая, разговорить пленного большого труда не составляло: дыба, раскаленные клещи — и все, только успевай записывать. Исключения есть, но они только подтверждают правило. В любом случае, получение нужных ответов — это всего лишь вопрос времени.

Но… но мне отчего-то стало жалко парня, и я решил попробовать договориться по-хорошему. По большому счету он такой же как я — я тоже приехал в Париж в надежде на счастливую звезду. Все отличие в том, что мне повезло, а ему нет.

— Я аббат Антуан де Бриенн, впрочем, скорее всего, вы сами знаете, кто с вами говорит, — я подошел вплотную к решетке. — Теперь ваша очередь представиться.

Пленник молчал.

— Ваше преподобие… — Саншо подал мне шпагу в потертых ножнах. — Это его…

Я аккуратно втащил клинок.