XVII. Де Брас

Конечно, лучше было бы взять с собой Атоса, если бы не его плачевное состояние. Что же, пусть д’Артаньян поприсутствует при втором допросе. Вот только в этот раз я планировал применить самые жесткие методы, дабы, наконец, услышать хоть какие-то объяснения от горбуна. Слишком много секретов хранил чертов замок, и пора было открыть хотя бы часть из них!

Мы спустились в подвальный этаж и быстро дошли до нужной камеры, ключ от которой я заранее забрал у Атоса.

Но ключ не понадобился. Дверь была открыта нараспашку, а замок сорван. Шагнув внутрь, я непроизвольно отшатнулся, а д’Артаньян судорожно задышал.

В кандалах, где прежде висел пристегнутый Виктор, его больше не было.

Если сказать точнее, он присутствовал там лишь частично. Сверху свисали две человеческих руки, оторванные примерно по локти, а снизу в кандалах стояли ноги в крестьянских башмаках и обрывках штанов — тоже лишь по колено.

Прочие части тела отсутствовали.

Вся камера была залита кровью, которая уже успела загустеть, и тускло блестела багровыми лужицами. Пахло смертью.

Значит, вчера, перед визитом в обеденный зал, зверь побывал здесь и освободил горбуна из заточения. Вот только весьма своеобразным способом.

Опять я почувствовал себя идиотом, в который раз уже, за время моего пребывания в стенах замка. Несколько покушений, убийство свидетеля, раненый друг, куча проблем с территорией — какого черта я вообще во все это ввязался! Честное слово, попадись мне сейчас мэтр Жоли, подвесил бы его вниз головой на ближайшем дереве на пару часов, дабы кровь прилила к его многомудрой башке, и там закипели бы более обдуманные процессы.

Почему именно я должен страдать от чужой некомпетенции? В прошлой жизни я старательно избегал коллективной ответственности, предпочитая работать исключительно в одиночку. Сейчас же выбора не имелось, и все сложности, какие только могли возникнуть хотя бы теоретически, возникли.

— Барон, нам обязательно находиться здесь так долго? — д’Артаньян, который прежде с легкостью резал глотки врагам, сейчас чувствовал себя неуютно.

— Идемте, шевалье, тут нам больше нечего делать…

Мы вышли на улицу и просто стояли под открытым небом пару минут, вдыхая чистый воздух.

— Может, горбун был прав, и замок нас не принимает? — отдышавшись, негромко спросил гасконец. — Моя мать — очень религиозная женщина, и она всегда говорила, что к знакам нужно прислушиваться…

— Прислушиваться, но не считать их за аксиому! — я резко оборвал эту предательскую мысль. — Не введитесь на мистику, мой друг. Тот, кто пытался нас уничтожить, вовсе не дьявол во плоти. Я видел его два раза! Это был человек. Мы же смогли ранить зверя, а значит — и убить его сможем. А его хозяина и подавно…

— Когда вы так все ясно объяснили, у меня не осталось более сомнений, — сказал гасконец, но облик его все еще был мрачен. — Никого из живых я не опасаюсь, а вот к мертвым питаю уважение. Лучше бы они нам не попадались.

Я промолчал. Не рассказывать же ему именно сейчас о чумном захоронении, которое я даже толком не изучил, лишь частично осмотрев пещеру со своей точки обзора от лестницы. Кто знает, что еще я смог бы там отыскать, проведи внизу больше времени.

Гасконец ушел проверить животных, я же отправился в рабочий кабинет бывшего владельца, чтобы проверить кое-какие свои мысли.

Как оказалось, я не ошибся. Вся баррикада, которую я устроил в комнате перед шкафом, была разметана в стороны. Несомненно, зверь попал в замок именно через секретный проход. Это означало, как минимум, что иного хода не имелось.

На полу то тут, то там мне попадались кровавые лужи. Это хорошо! Раненный зверь будет долго отлеживаться, а его хозяин в одиночку не сможет разобрать очередной заслон. Я вновь завалил дверь всем, чем было можно. На первое время сойдет, а к вечеру нужно будет устроить баррикаду понадежнее.

Выйдя во двор, мне навстречу попался гасконец, держащий в руках петуха.

— На суп пойдет! Жирная тварь! Суп будет наваристым!

Его слова прервал звук пастушьего рожка — чистый и звонкий, он разлетелся вокруг серебристыми звуками простенькой мелодии.

Взгляд д’Артаньяна смягчился и подобрел. Он до сих пор оставался деревенским жителем, со всеми своими привычками и причудами, лишь недавно и случайно необоснованно посчитавшим себя городским. И сейчас, улыбнувшись мне своей прежней притягательной улыбкой, светлой и чистой, он радостно сообщил:

— Кажется, к нам гости, барон!

Петух, воспользовавшись моментом, вырвался из рук гасконца и убежал прочь.

Мы подошли к герсам и посмотрели на дорогу сквозь решетки. Конечно, лучше было бы забраться на одну из башен, но я боялся переломать себе ноги — ступени там были старые, прогнившие, требовали ремонта или замены.

Но даже отсюда нам все было прекрасно видно.

Через мост, к замковым воротам неспешно двигалась целая кавалькада, состоящая из многочисленных повозок, которые сопровождали конные всадники. На одних повозках сидели люди, и было их немало. На других лежали плотно упакованные тюки, стояли сундуки, корзины и ящики.