XVII. Грязь, кровь и вино!

Легкий запах пота меня не раздражал, тем более, что герцогиня сдобрила естественные запахи цветочными ароматами духов. Получилось как нельзя лучше. Ощущения, словно поймал селянку посреди благоухающего поля. Так же я совершенно не имел ничего против некоторого излишка волос на ее теле. В конце концов, это вполне естественно, и брить подмышками, да и прочие интимные части стали сравнительно недавно, а в семнадцатом столетии о таких извращениях, к счастью, даже не задумывались.

Нормальное женское тело, с естественными запахами и растительностью — все, как в моем пионерском детстве. Тогда в летнем лагере я впервые познакомился с изгибами юных девичьих тел, слюнявыми поцелуями при луне, и том непередаваемом ощущении новизны и страха, когда весь лагерь спит, и только вы купаетесь голышом в озере, а потом обжимаетесь прямо на берегу до рассвета.

Герцогиня сама пришла в мои апартаменты чуть после полуночи. В среде знати считалось вполне нормальным, когда женщина первая проявляла инициативу, причем весьма активным образом. Конечно, я удивился, что сама де Шеврез почтила меня своим вниманием. В наше время подобное назвали бы абьюзом, подали в суд и лишили состояния и репутации, особенно если инициатор — мужчина. Я в суд подавать не собирался, расслабился и постарался получить максимум удовольствия от происходящего, а сделать это было не сложно.. Против такого абьюза я не возражал.

Хорошо, что я спровадил Перпонше на эту ночь в людскую, будто чувствовал, что кто-то явится ко мне в неурочный час. Хотя я больше ждал людей барона, которые схватили бы меня и кинули в местные казематы.

— Франсуа!

— Мари! Богиня!

Надо отдать ей должное, де Шеврез старалась, как могла. Она изгибалась подо мной, тяжело дыша, я целовал ее груди с большими ареолами вокруг сосков, ее плоский живот, гладил ее все еще молодое, наполненное страстью тело, и не мог до конца поверить, что это происходит в реальности.

Герцогиня была обнажена не полностью, но ее тело, частично скрытое полупрозрачным батистовым пеньюаром, тут же отзывалось на каждое мое прикосновение. Она была создана для любви, знала об этом, и пользовалась своим знанием. Такие женщины, способные своей волей и обаянием изменить все вокруг, рушить города и страны, повелевать миром, рождаются редко, возможно, раз в столетие. Таким женщинам служат, им поклоняются, их боготворят. Но в итоге их убивают. Мэрилин тому пример.

Мне повезло, когда я уже думал, что прямо из кабинета барона меня препроводят на дыбу, где заставят рассказать правду, все кончилось относительно нормально. Мне «условно» поверили, или, скорее, лишь сделали вид, что поверили и дали пару дней на восстановление памяти и возврат бумаг, которые тут так все ждали.

На хмуром лице барона я читал разочарование и раздражение из-за вынужденной задержки, а Нуаро, судя по его нелюдимой физиономии, в принципе не верил никому. Герцогиня же внешне осталась спокойной, но именно она интуитивно вызывала во мне главные опасения. Думаю, и ночью-то она пришла вовсе не для плотской любви — какое ей дело до сомнительного наваррца — а для того, чтобы выведать все, что я мог скрывать. Ну и еще из чисто женского любопытства.

При этом я до сих пор так и не выяснил, что, собственно, это были за бумаги.

— Мой лев! — Мари томно откинулась на подушках, чуть прикрыв глаза. Вид ее разгоряченного тела возбудил во мне очередную волну желания. Я опять потянул к ней руки, благо мужских сил у де Браса хватало с избытком, но герцогиня взмолилась с лукавым выражением на лице: — Вы совершенно меня вымотали, Франсуа. Дайте же бедной девушке хотя бы минуту отдыха!

Она налила красного вина из кувшина в два небольших кубка, стоявших тут же у кровати прямо на голом полу, и протянула один кубок мне. Я выпил залпом. Надеюсь, не яд. Вино жажду не утоляло и голову особо не дурманило. Значит надо выпить больше, а еще лучше — дико нажраться. Настроение было скверным, несмотря на «ночь любви».

Я зашарил рукой по полу в поисках кувшина, нашел и начал пить прямо из горла, не утруждая себя бессмысленным переливанием в кубок. Мари следила за мной с интересом.

Вылакав таким образом примерно половину кувшина, я, наконец, почувствовал легкое опьянение и тут же «включил де Браса»:

— Вы настолько прекрасны, что хочется обладать вами каждую секунду времени! Никогда прежде в моей убогой и скучной жизни, я не встречал столь изумительного создания и даже подумать не мог, что однажды судьба смилостивится надо мной и подарит эти чудные мгновения счастья.

— Вы льстите бедной, скромной девушке, сударь, — герцогиня томно потянулась, отчего ее соски под пеньюаром обозначились четче.

Я издал рык страсти и всем видом постарался показать Мари, как сложно мне удержаться от накатившего возбуждения. Ей это явно нравилось.

— Мы должны дать вам возможность поскорее излечиться, бедный Франсуа. Нужно, чтобы память поскорее вновь вернулась к вам. Поэтому рекомендую вам постельный режим!

— Я бы век не выбирался из постели, — охотно согласился я, — особенно когда в ней находитесь вы.