XX век Лины Прокофьевой

Не помню сцен прощания, не помню день её отъезда. Из Парижа пришла открытка, в ней Лина Ивановна писала, что она поселилась на улице Мадам Рекамье.

Это было в 1974 году. Ей предстояли последние пятнадцать лет жизни в Париже, Лондоне, Германии.

Глава пятнадцатая 1974–1989. Жизнь Лины Прокофьевой на западе

Мне не пришлось увидеть Лину Ивановну после её отъезда. Год моего первого выезда за границу совпал с годом её кончины.

Я осталась в России, героиня уехала на запад. Она вернулась домой, в другом возрасте и в другое время, через тридцать восемь лет. Для автора эта часть её жизни несколько более абстрактна, автор её уже не наблюдал лично. Парадокс состоит в том, что ад Абези я вижу яснее, чем парижскую вольницу.

Современники, дети и внуки, друзья, те, кто был рядом в Париже, Лондоне, Бонне, Швейцарии, Мадриде, городах Соединённых Штатов – оставили свидетельства о ней, из которых складывается пусть и неполная, но правдивая и насыщенная событиями картина её последних пятнадцати лет.

Они были отданы в большой степени музыке Сергея Сергеевича Прокофьева, поискам его сочинений, их изданию и переизданию, корректурам, исполнению, постановкам, и наконец созданию Фонда Прокофьева в Лондоне, на основе которого возник Архив С. С. Прокофьева. В нём хранится личная переписка с детьми, внуками, авторами, пишущими книги о С. С. Прокофьеве и Л. И. Прокофьевой, музыкальными обществами и оркестрами, деловая корреспонденция, касающаяся основания Фонда Прокофьева, биографические и автобиографические архивные материалы, сведения о Christian Science, расшифровки плёнок с записью рассказов Лины Ивановны о её семье, юности, знакомстве с С. С. Прокофьевым, статьи и радиопередачи с участием Лины Ивановны, её записные книжки и т. д.

Лина Ивановна позаботилась и о том, чтобы прояснить некоторые ситуации, касавшиеся отношений Прокофьева и Стравинского.

Со времён Парижа Сергей Сергеевич и Лина Ивановна много общались с Игорем Фёдоровичем Стравинским. Их связывала взаимная творческая заинтересованность, хоть отношения, как я уже писала, были сложными. Лина Ивановна сочла нужным прокомментировать их и опубликовать два письма, написанные композиторами друг другу в 1933 году.

31 августа 1982 года

«Меня часто спрашивают, и в особенности музыканты: „Каковы были отношения между Прокофьевым и Стравинским?“ Это, действительно, очень деликатный вопрос.

Никогда я не слышала, чтобы Прокофьев говорил о Стравинском в неуважительных тонах ‹…›. В своей личной переписке с друзьями Прокофьев пишет о новых, только что услышанных им, сочинениях Стравинского, пишет с чисто профессиональных позиций ‹…› Определённая взаимная симпатия между ними была всегда, но никогда не было глубокой дружбы. Прокофьев постоянно интересовался новыми произведениями Стравинского, внимательно и с большим интересом слушал его музыку. ‹…›

Я запомнила очень отчётливо, так как присутствовала при этом разговоре, что Прокофьев спросил Стравинского о том, сочиняет ли он за фортепиано (Прокофьев этого не делал). Стравинский ответил, что сочиняет всегда за фортепиано. Он говорил, что прикосновение к клавишам, контакт с ними, стимулирует его на создание музыкальных тем, которые он записывает на столике слева от себя. Стравинский также спрашивал об отдельных фрагментах сочинений Прокофьева – иными словами, их отношения носили сугубо профессиональный характер.

Они имели возможность встречаться часто в период дягилевских сезонов, когда вместе с семьями жили в Париже.»