XXI-я пластинка

Несмотря на то, что они сотрудничали уже очень много и очень давно, Алиса приезжала к нему всего два раза. Обычно он сам подкатывал на своем чудо-«Москвиче» к институту, в здании которого находился её департамент. Для него каждый её приезд был событием особенным. Во-первых, если она едет сама, значит не может ждать, а следовательно – везёт что-то действительно ценное. А во-вторых, гости – это довольно отрадно для человека, привыкшего к размеренной деревенской жизни.

Сам Иван Михайлович представлял собой человека-загадку с золотыми руками. Несмотря на свои семьдесят лет, он был в прекрасной форме. Крепкий и коренастый мужчина с большими ухватистыми руками. Он всегда держался прямо и с достоинством. Его возраст выдавала шёлковая седина на висках и припорошенная белым борода. Иван Михайлович был похож на европейского мужчину, возможно, с немецкими корнями. Алисе так и не удалось узнать, откуда его род и как он оказался жителем деревни. На её вопросы он отмахивался и говорил: «Будет время – расскажу». Алиса с нетерпением ожидала этого рассказа, ведь за годы сотрудничества мастер стал ей практически родным человеком.

Живности у Ивана Михайловича, кроме кур и любимой собаки, не было, огородик скорее напоминал сад, и конечно, классическим крестьянином назвать его было трудно. Но тишина и неспешный ход событий вокруг не прошли для него бесследно. Иван Михайлович жил неторопливо, но основательно. Всё в его небольшом дворе было сделано не только качественно и красиво, но и по-своему гениально. Его инженерную мысль по достоинству оценили бы механики практически всех предприятий, где выпускается то, что имеет в своём составе хоть какие-то движущиеся детали, шестеренки, кулисы, двигатели и тому подобное. В дом им был проведен водопровод, двигатель насоса которого работал на дровах: они сжигались в специальных камерах для добычи газа, – такие установки пытались ставить на грузовые автомобили в послевоенном Союзе. Тепло и дым от сгораемых дров крутили турбину и вырабатывали электричество для подсветки двора, а в крыше дома с южной стороны были встроены также собственноручно изготовленные солнечные водонагреватели.

Везде – в сарае, в удобствах, в каждой комнате его небольшого дома были развешены часы. С кукушкой, с боем, с барометром, с указанием фаз луны и различными всевозможными функциями, естественно, тоже его разработки и изготовления. Часами он всегда гордился более всего. Доподлинно не известно, но кто-то где-то говорил, что Иван Михайлович работал на часовом заводе инженером-конструктором.

В центре инновационной инфраструктуры его двора, прямо за деревянным домом, была выстроена капитальная каменная мастерская, где Иван Михайлович претворял все свои идеи в жизнь. Там же он занимался реставрацией предметов, переданных в его умелые руки Алисой.

Как ни странно, Иван Михайлович, при всей его конструкторской мысли и незаурядных инженерных способностях, никаких дипломов и сертификатов не имел. Но Алису это никогда не смущало. На своем личном примере она знала, что никакое образование не в силах дать того, что даёт человеку осознанное им призвание. Её саму родители, видя в ней серьезный интеллектуальный потенциал, пытались подтолкнуть то по стопам папы – в юридическую науку, то по маминой стезе – в царство чисел и физических законов. Она даже проучилась год на юридическом, после чего со скандалом бросила и ушла в искусствоведы. Помня об этом, она искала себе реставраторов не в специализированных ателье и мастерских, а на ярмарках ремесел, по окрестным деревням, церквам, отдавая предпочтение умениям, а не количеству бумажек в портфолио.

Любимым её специалистом был Иван Михайлович. Он мог вернуть к жизни любой механизм, восстановить любой материал, а собранная им мастерская имела оборудование, достаточное, чтобы воссоздать практически любой класс точности обработки металлов. И хотя с механизмами она работала не так часто, как с картинами, скульптурой или резьбой по дереву, обращалась она к нему нередко. Были случаи, когда он брался восстанавливать фарфор или скульптуры из меди и бронзы; дипломированные специалисты или художники отказывались, а он восстанавливал. В случае с граммофоном она ни секунды не колебалась, прежде чем набрать номер Ивана Михайловича.

– Через два часа прилетит, – подумал вслух Иван Михайлович и достал из шкафа старомодный клетчатый костюм-тройку и лакированные полуботинки, на манер тех, что носили бюргеры в довоенной Германии. Переодевшись, он заварил чай из заготовленной в сенях душицы, налил мёд в ажурную стеклянную вазочку, достал из шкафа любимую трубку и стал набивать в неё табак.

Примерно в то же время Алиса тщетно пыталась погрузить граммофон обратно в ящик. Наконец, при помощи двух изъятых ею из коридора третьего этажа студентов, ей удалось сделать это, а также водрузить ящик в багажник ее «Ауди Q4». И она, пролетев пару раз почти на красный, умчалась из города.