You raped my heart (СИ)

Воздух застревает в девичьей глотке. Это просто верх наглости и бахвальства. Это… Это… У Кристины не хватает слов. Она лишь с громким клацаньем зубов захлопывает вновь открывшийся рот. Дурдом какой-то.

— Подробнее, говоришь, — он расправляется с одним ботинком и принимается за другой, — Джонсон вне себя. Штаб наполовину разрушен. Стараниями Хэйеса сука Мэттьюс знала, куда бить. — Он замолкает на мгновение, борясь с цепким узлом на шнурках. Рывок пальцами. Еще один. — И да, кажется, афракционеры — единственная сила, способная оказывать сопротивление Эрудитам.

— П… Почему? — Кристина запинается. Только на сей раз не из-за наглого поведения Эрика и такой откровенной демонстрации, а потому что действительно удивлена. Его слова шокируют.

— Потому что среди нападавших были люди из других фракций.

— Откуда ты знаешь?

Мужчина чуть поднимает голову, поворачивая подбородок, и смеривает девушку каким-то странным взглядом.

— Я был одним из лидеров Бесстрашия. Забыла?

— Нет, — и зачем-то мотает головой.

— Ну вот, — со вторым ботинком тоже покончено, — так что не задавай глупых вопросов. Это не придает тебе ума. А теперь, — говорит он, швыряя тяжелые буцы туда, к двери, и они приземляются с глухим стуком, — говори, зачем пришла на самом деле.

Кристина так и открывает рот. Уже в который раз за то время, что находится здесь. Просто сидит и смотрит на Эрика. А он вот-вот и улыбнется, его губы дернутся в знакомой ухмылке. Но мужчина лишь проводит ладонью по шее и чуть клонит голову, рассматривая девушку.

— Ты думаешь, что я поверю, что ты пришла сюда ради такой информации? Брось, Кристина, я, может, и скотина, но не дурак.

Ты не скотина.

Еще одна ошибка чуть не срывается с ее губ, но девушка во время себя сдерживает. Ее поразительно тянет говорить всякую дурость. И все это связано с этим человеком. Вдох. Выдох. Наверное, алкоголь допускает такие шальные мысли, бродящие на ее языке. Вот-вот и улетят изо рта. Она не знает, как посмотрит на нее Эрик, если она скажет что-то подобное.

— Я хотела поблагодарить тебя, — признается она.

Эрик лишь вопросительно изгибает бровь.

— За Уилла, — тихо говорит Кристина. — Ты спас меня. — И смотрит на него.

Мужчина молчит, зачем-то проводит пальцами по волосам, чуть трясет головой, а потом вперивает взгляд прямо в ее лицо. У него холодные глаза, бесстрастные, колючие и кусачие, словно блеск металла. Но он смотрит как-то не так. Более спокойно, что ли. Словно привык к ней, к этим вечным передрягам, в которые она попадает. Эрик кривится, не хочет признаваться самому себе, но ему почему-то отчаянно необходимо знать, что с этой дурной девкой все хорошо, что никто не сунул в нее член против ее воли, что никто не избил ее и не переломал ей кости. Ему надо, чтобы с ней все было хорошо.

— Давай так, — мужчина едва цокает языком, — я сделал это ради мести за себя. Уилл, Эдвард и Четыре как-то меня избили. И это не сошло им с рук. Это было не за тебя.

— Врешь.

И лишняя мысль срывается с ее языка, спешно, скоро, так, что она просто не может контролировать. Эрик косо улыбается. Улыбка у него странная. В дрожь бросает, но примешивается что-то еще.

— А если и так, то что? — он вдруг резко оказывается на полу, коленями давит на камень, хватает Кристину руками, пальцами сжимает ее плечи. — Для чего ты сюда пришла, а? Говори, девочка, — и встряхивает ее.

Девушка лишь поднимает на него глаза. Несмело, осторожно, аккуратно. Фаланги у него жесткие, давят на ее измученные мышцы. И вопрос такой простой, а она, кажется, знает на него ответ, только ей от него становится не по себе.

— Зачем ты здесь, Кристина? — хрипит Эрик, и так близко, так преступно близко к ее лицу, что она может видеть каждый чертов пирсинг, каждую неровную черту, кривую и неправильную, татуировки на шее и линию его рта. Ты слишком близко, черт тебя дери. И у нее начинают дрожать губы. Девушка напрягается, когда чужой палец вдруг проводит по ее шее. Жест осторожный, практически нежный и совершенно точно ласкающий. Эрик обводит ее синяки на коже, скользит ниже, к груди, скрытой черной материей футболки. — Зачем ты здесь? — в самые ее губы, приоткрытые, влажные, трепещущие. И Кристину крутит от эмоций и едкого желания. — Я все еще хочу тебя, — шепчет он столь интимно, так приватно, что она бы точно рухнула на пол, если бы не сидела на кровати. — Я хочу вдолбиться в тебя так, что треснут кости, хочу чувствовать, как ты обхватываешь меня тугим кольцом, хочу вбиваться и вбиваться, пока пульс не зашкалит. — У нее кружится голова, а его руки, пальцы, горячие ладони бродят по ее телу, спотыкаются о ключицы, задевают острые локти, и выше, к шее, цветущей пестрыми отметинами, еще выше, чтобы обхватить ее лицо, порезать ладони об острые линии ее скул. — Зачем ты здесь?

— Я хочу тебя отблагодарить, — как-то упрямо повторяет она.