You raped my heart (СИ)

Реального же Эрика девушка старательно избегает. Да и он, надо признать, не ищет встречи с ней. Кристина всегда ходит и нервно озирается по сторонам. Это даже заметила Трис и, конечно же, поинтересовалась, все ли у подруги хорошо. Брюнетка лишь кивнула. С ней все хорошо. Лишь сознание играет в дурные игры. На самом деле, это гормоны, возраст юности. Наверное, это нормально. Кристина пытается убедить себя в этом раз за разом, просыпаясь ночью и все еще ощущая бесплотные объятия Эрика на своей коже.

Тогда девушке приходит в голову, что она зациклена на сексе. Может в этом все дело? Может просто надо с кем-то переспать? Это абсурд. Она не из рода потаскух и шлюх, раздвигающих ноги лишь от внутреннего зуда. Но и так жить нельзя. Это не только тело, это сознание, мозг. Ей просто необходимо вытравить это из своего сердца, своей души. Хотя бы просто не думать постоянно о том, что произошло.

Кристина начинает проводить больше времени с друзьями. Она даже думает поговорить с Трис об их отношениях с Четыре, о той, приватной, латентной, интимной стороне. Но передумывает. Ей почему-то неудобно спрашивать об этом. К тому же, подруга может нагородить в собственном воображении такое, что придется объясняться. Именно это Кристина и не жаждет делать. Она слишком запуталась, заплутала, чтобы хоть что-то понять.

Уилл снова с ней не разговаривает по какой-то неведомой, неясной и мутной причине. Он стал раздраженным, даже злым, несколько дерганным. Все больше молчит. Сядет, расставит колени, обопрется о них руками и сверлит взглядом стену напротив. Если бы не собственные проблемы, то девушка всенепременно бы поинтересовалось у него, что случилось. Но личная беда ест Кристину гораздо больше. Поэтому она просто перестает трогать его, коли он на всех рычит. Кроме Эдварда. За все время, прошедшее с инициации, эти двое поразительно сдружились. Наверное, это хорошо. Друзья — это хорошо.

— Нет, вы бы только это слышали! — Смеется Юрай. И голос его разносится на всю округу. Зычный, громкий, мужской. — Подходит и начинает качать права. И притом дышит мне чуть ли не в пупок. — Молодой человек хмыкает, его губы кривит усмешка. Он рассказывает о забавном случае, произошедшем с ним на патрулировании.

Трис сидит, облокотившись о грудь Четыре. Тот в свою очередь пальцами неосознанно перебирает ее волосы, время от времени теребя, даже дергая пряди. За что получает тычок локтем под ребра. И в отместку на шее девушки остается слабый укус. Юрай на эту парочку не смотрит. Его ноги спущены вниз. Кроссовки болтаются над пропастью. И Кристине от этого не по себе. Все четверо ребят расположились на крыше здания в семь этажей. Не Хэнкок-Билдинг, но все же ничего. По крайней мере, отсюда видно небо, Стену, мерцает блюдце озера и гудят деревья с раскидистыми ветвями.

Кристина сидит по-ковбойски на каменном парапете, нагретом лучами солнца. Она упирается ладонями в серую плиту, и в ее кожу тут же впиваются мелкие камушки и песчинки. Юрай по-свойски болтает ногой и, время от времени, поглядывает на Кристину. Та улыбается и отводит глаза.

— Знаете, — подает голос Трис, — кажется, я начинаю менять свое отношение к праздникам.

Кристина смотрит на подругу. Вот об этом говорить она совсем не хочет. Но прошедшие события принято обсуждать. Особенно если учесть, что подобного рода торжеств в Чикаго вообще мало. Девушка снова опускает глаза на камень и начинает рассеяно водить по нему пальцем. Время от времени ноготь спотыкается о какую-нибудь небольшую выпуклость или впадину, а ветер ерошит волосы.

— Да ну тебя, — фыркает Юрай. Четыре также не разговорчив как и Кристина. — Я ненавижу носить костюмы. А галстук… — Он демонстративно закатывает глаза. Трис фыркает и удобнее устраивается в объятиях Итона. Кристина улыбается в кулак. Иногда ей кажется, что Юрай перед ней красуется. Она снова поднимает взгляд на молодого человека. Тот лукаво ей подмигивает, и против воли девушки ее губы растягиваются в улыбке.

— Костюмы — страшная вещь, — ан нет, Четыре все-таки говорит. — В них неудобно и жарко.

— Вот-вот, — щелкает пальцами Юрай, согласный с другом.

— Вы скучные, — протягивает Трис.

— Ну не у всех же такие шикарные платья, — голос у Четыре бархатный, ласковый. Девушка в его объятиях едва смущается, щеки ее слабо начинают алеть. И чтобы скрыть это, Трис заезжает локтем по ребрам молодого человека.

— Сейчас-то за что? — Возмущается он.

— Просто так.

Кристина начинает смеяться. Она прикладывает ладонь ко рту, мотает головой. Ее плечи вздрагивают, а глаза сияют светом и солнцем.

— Простите. Вы забавные. И вообще, с каких это пор ты, Трис, любишь платья и праздники?

Снова раздается взрыв хохота. Эти разговоры ни о чем помогают. Они ведь так, безделушки, пустые и такие типично подростковые. Молодежь говорит о таких вещах. Парни ворчат на девчонок, на их вечное увлечение тряпками и другой мишурой, сетуют на официальные дресс-коды. Живут. Вот и Кристина пытается жить дальше. Но неотвратимо, неумолимо чувствует, как внутри что-то ломается. И это так неправильно.