You raped my heart (СИ)

— Спасибо, — роняет Кристина, продолжая смотреть на то, как нога в ногу идут и о чем-то разговаривают Эрик и Четыре. Серьезно? Вашу мать, серьезно? Чуть поодаль на шага полтора идет Трис. Губы ее так неодобрительно поджаты, и в спину, обтянутую кожей, подруга бросает красноречивые, яркие и колкие взгляды. Кристина почему-то улыбается. Она не видит лиц Четыре и Эрика, но, судя по всему, говорить спокойно они умеют. Удивительно.

Группа людей останавливается. Тормозит и Кристина. Юрай убирает свои руки с ее тела. И девушка понимает, что ей этого не хочется. Что без тепла его ладоней ей неуютно. Она поднимает на него глаза и улыбается. Он давит улыбку в ответ, а потом произносит:

— Четыре пошел разбираться.

Кристина поворачивает голову и видит, как широким, уверенным и размашистым шагом некогда ее бывший инструктор направляется ко входу в здание. Фигура Эрика застывает в одиночестве. Одна его рука уперлась в поясницу, и что-то такое напряженное стягивает его плечи.

— Мы не одни, — тихо произносит Юрай. Кристина смотрит на него. Его глаза серьезные, внимательные. Он весь в один миг собрался. И девушка более не видит привычной улыбки, бравады и той искрометности, что всегда нес его взгляд. Перед ней стоит истинный Бесстрашный. — Они направили на нас свои пушки. — Он хмыкает. — Ловкачи.

— Что?

— Смотри, — он чуть наклоняется к ней, кладет одну свою ладонь ей на плечо, а другой едва приподнимает подбородок Кристины двумя пальцами. И кожу ей жжет. – Вон, — он направляет ее взгляд вверх. — Только аккуратно смотри. — Шепчет Юрай, и Кристина чувствует, как по его губам снова бродит улыбка. А потом девушка замечает. На солнце режет сталь, отливается блеском — дуло пистолета. — Эти ребята стоят по всему периметру. Они могли расстрелять нас в любой момент. Но почему-то пропустили. Интересно почему, правда? — Говорит Юрай. И в его голосе Кристина улавливает опасность. И это кажется ей диким.

Сколько она знает этого юношу, то всегда воспринимала его как заряд положительной энергетики, невиданной щедрости тепла и чего-то верного, бьющего прямо в цель. Она почему-то забывала о том, что он — урожденный Бесстрашный. И может быть лютым и опасным. И сейчас Кристина чувствует это кожей. Он напрягается, вытягивается, готовый в любом момент действовать. Но тут появляется Четыре и делает взмах рукой, приглашая идти за собой.

— Ему стоило быть лидером, — роняет Юрай и тянет Кристину за собой. Та безмолвно соглашается и косит глаза в сторону. Лидер по званию идет молчаливо и угрюмо. И даже Тори его не касается.

Они заходят в просторный холл обветшалого здания, направляются к лестнице — Кристина снова вцепляется в Юрая, памятуя о том, что именно с лестницы начались все ее беды, он же принимает ее нужду в нем с легкостью и поразительной естественностью — считают ботинками ступени, идут по какому-то коридору, потом снова вниз, вниз и вниз.

— А лифтов здесь не существует? — Кричит кто-то из толпы. Но ответом служит ему лишь размеренный топот ног.

Вот поворот, еще один.

— Они хотят нас запутать, — улыбается Юрай. — Уверен, есть более верный и надежный выход и вход. И потом мы его узнаем.

Кристина ничего не отвечает, потому что они ступают в огромный, широкий зал. Своды его высоки, в нем — полно людей. Чумазых, грязных, кутающихся в давно не стираную одежду. Хотя девушка видит и чистые лица. Но все здесь дышит беднотой, обездоленностью, а еще ожесточением. Взгляд Кристины ловит лютые глаза, в которых застывает заскорузлая ненависть. Это как-то дико и неправильно. Все здесь озлобились. И она лишь жмется к Юраю.

— Не бойся, — улыбается он, кажется, чувствуя ее настроение. И тогда Кристина поднимает глаза и как-то по-новому смотрит на своего спутника. Впервые рядом с ним она чувствует какую-то защиту. Хотя это ложь. Она уже чувствовала себя защищенной. Когда глазницы Эдварда ела сталь. И ей это понравилось. Девушка трясет головой и гонит от себя мысли подобного рода. Сейчас она — просто девушка. Тонкая, хрупкая, поломанная и разбитая. А Юрай Педрад — ее опора. Хотя бы на время.

Прости, Юрай.

Ей действительно тошно от того, что она так пользуется человеком. Это неправильно и бесчестно.

Кристина опускает голову вниз. Если ей придется жить в этом месте, то придется смириться и с запахами нечистот, время от времени касающихся ее ноздрей, и с этими чужими, поломанными лицами, на которых масками застыли эмоции злобы, практически агрессии. Она это сделает. И уверенные руки на ее талии ей в этом помогут. Боже, как эгоистично. Так, что просто отвратительно. Но разве может она сейчас иначе?

— Бесстрашные! — Громкий и звучный голос заставляет поднять голову. На балконе с железными перилами стоит женщина. Кристина плохо видит ее отсюда, но различает темные волосы и сухопарую фигуру. Женщина явно не молода. Это все, что девушка может сказать. Слишком далеко. — Меня зовут Эвелин Джонсон. И я здесь главная. — Произносит женщина уверенным и непоколебимым голосом. — Благодаря моему сыну Тобиасу Итону, — рядом с ней появляется Четыре, и Кристина открывает рот.