You raped my heart (СИ)

А ее глаза все больше и больше, заволакивает их влагой. Спиртное, сигаретный дым и эмоции — плохое сочетание. Очень плохое. У Кристины бегут слезы по лицу. Она всхлипывает. И Юрай ее больше не спрашивает. Всего лишь ловко подхватывает на руки, заставляя обнять себя за шею. А она просто пальцами вцепляется в его плечи. Давится слезами, боится поднять на него глаза. Все еще пьяная, но осознающая и понимающая. Стыд уже проникает ей под кожу, будит в ней что-то, будоражит. Совесть ее поднимается глубоко в душе. Юноша доносит ее до общей спальни, опускает на кровать и накрывает сверху одеялом. Кристина не хочет поднимать на него глаз. Он смотрит на нее несколько секунд. На растрепанные волосы, опухшее лицо, чуть поджатые губы. Педрад почему-то улыбается. Еще одно мгновение и поворачивается, чтобы уйти.

Кристина хватает его за запястье быстро для ее пьяного состояния и расшатанных нервов.

— Юрай, — тянет она, а он оборачивается. — Спасибо, — губы ее едва размыкаются, но он понимает.

В девичьих глазах слишком много боли. Откровенной, явной, яркой. Юрай мнется. Но Кристина уже отпускает его руку и устраивается на подушке, опуская веки. Педрад вновь улыбается. Тепло, так по-человечески, давит в себе желание провести пальцами по ее волосам. Нет. Не сейчас. Девушка сама должна решить, сделать выбор, сама прийти к нему. Он примет, если она целиком и полностью решится. А Кристина может. Эрик — это помутнение рассудка. Эрику бы Юрай выдрал сердце, если бы встретил его. Как хорошо, что эта скотина не может попасться ему на глаза. Последний взгляд на заснувшую девушку, еще одна улыбка — юноша уверен, что завтра ей будет очень стыдно. Его это забавляет, уже тянет над ней подтрунивать, как это было всегда.

Спи.

Кристина просыпается с жуткой головной болью. Череп раскалывается, ноет и зудит. Словно жуки копошатся и ползают изнутри. Мерзкое ощущение. У нее болит все тело. Каждая кость отзывается неприятным дребезжанием. Кристине плохо. Она еле добредает до душевой. Кран откручивает она долго, даже не поднимает глаз на треснувшее зеркало. Вода течет медленно. Холодная, ледяная. Девушка плещет ее на лицо, шею, руки, а потом просто склоняется вниз и засовывает голову под струю. Холод прошибает каждую ее клетку, бодрит. Кристина трясет головой, брызги разлетаются вокруг нее. Она закрывает кран и долго смотрит на себя в зеркало. Опухшая, осунувшаяся, бледная. Хорошо, что еще не рвало. У нее почему-то дрожат пальцы. К черту все. Мало ей было разбитой души, так теперь ломаное тело.

Кристина весь день ощущает себя странной вязкой субстанцией. Она плохо чувствует руки и ноги, у нее болит голова, и она ни с кем не хочет говорить. Перед Юраем ей стыдно. Она смутно помнит, что говорила ему, как отвечала. Вспоминает лишь, что он нес ее на руках. Тори кладет ей ладонь на плечо и спрашивает, как она. Кристина лишь жмет плечами. Ву жует нижнюю губу, словно хочет открыть рот и что-то еще произнести, но женщина этого не делает. Она уходит, оставляя девушку одну.

Кристина избегает младшего Педрада. Всячески. Обходит его десятой дорогой, разворачивается в коридорах, если видит его поблизости, прячется за чужими спинами. Она ведет себя как маленький ребенок. Малодушно, стыдно, как-то глупо. Она боится посмотреть Юраю в глаза и увидеть в них отторжение. Она была пьяной, в каком-то странном злачном месте, среди незнакомых людей. Так много выпила, так громко и развязно смеялась, открывала рот невпопад. Кристине хочется провалиться сквозь землю. И разве стало лучше? Она чувствует себя еще гадливее, чем прежде. И совершенно не хочет знать, что о ней думает Юрай.

Юноша ловит ее вечером, когда девушка направляется в общую спальню. Кристина огибает угол и впивается глазами в знакомую кожанку. Девушка тупо моргает, а потом делает шаг в сторону. Кожанка двигается вслед за ней, преграждая путь. Тогда Кристина делает шаг вправо. Кожанка туда же. Кристина останавливается, смотрит на блестящую молнию на куртке и думает, что ей делать.

— Может, поднимешь глаза? — интересуется веселый голос.

Юраю забавно! Вы только на него посмотрите. Кристине почему-то хочется возмутиться. Но она все же подчиняется и с удивлением обнаруживает, что он смотрит на нее как прежде. Тепло, так невероятно тепло, что ей хочется потянуться вперед, схватить это тепло пальцами, крепко прижать к себе.

— Закрой рот, тебе не идет, — юноша веселится дальше.

Кристина вспыхивает. Зубы ее клацают о зубы. Девушка мнется, заламывает фаланги, чешет висок и не знает, куда себя деть. Педрад все улыбается.

— Идем, — и протягивает ей руку, — я хочу с тобой поговорить.