You raped my heart (СИ)

— Я плохо стреляю, — цедит Кристина сквозь зубы и сует автомат Калебу. — Прострели ему руку. Живо! — тот столбенеет, смотрит на оружие в своих ладонях. — Я не могу, — объясняет девушка, — однажды я упала с большой высоты и нарушила всю координацию движений. Так что стреляй. А я добью его ножом.

Кристина нащупывает пальцами нож достаточно быстро. У щиколотки. Все тот же, с резной ручкой в виде головы волка. Она не знает, сколько времени Калебу Приору требуется, чтобы спустить курок, но выстрел звучит. Юноша весь бледный, как полотно, и потный, на пределе моральных, психических и физических сил. Кристина смотрит на него и думает, что такой никогда не была. Никогда так панически, до полного отупения, не боялась, не выказывала такой поразительной трусости. Калеб Приор — трус. Но он все же стреляет. Кристина победно улыбается и выскакивает из-за угла с ножом. Калеб Приор перестарался: вместо руки он попал в живот, и теперь человек из Бесстрашия корчится на полу. Девушка смотрит на нож, потом снова на мужчину. Она не хочет вновь убивать. Это отвратительно, это ужасно, это не по-человечески. Но сейчас это проще. Стоит только начать. Да и Калебу стоит доказать свою верность идеалам Эрудиции. Чтобы поверил. Кристина наклоняется к хрипящему на полу мужчине, видит, как кровавая пена булькает в углах его рта. Она перерезает ему горло быстрым движением и закрывает глаза. Убила. Снова. Кристина закусывает губу, сосредоточенно вытирает нож о форму неизвестного солдата из Бесстрашия. Руки почти не дрожат, пальцы почти лишены тремора. Стоит лишь начать. И все так просто. Жизнь, смерть, дарить, отбирать. Будто она тут всесильная.

— Иди наверх. Тебе тут не место, — говорит Кристина, когда встает на ноги, разворачивается и смотрит на Калеба.

Тот взирает на нее с каким-то неподдельным ужасом. Сглатывает, кивает, разворачивается на пятках и бежит. Неуклюже, неумело, так по-эрудитски. Кристина роняет нож на пол. Тот падает с глухим звоном. Кристина жмурится, мотает головой. Они прижимается спиной к стене, считает про себя до десяти, чтобы эта пружина напряжения, сгусток нервов, растянулась, отпустила. Это тяжело. Это перебор. Девушке хочется плакать, чтобы дать выход эмоциям. Слезы как высвобождение и не более. Но ведь еще ничего не кончено. Мясорубка продолжается, хотя афракционеры явно терпят поражение. Кристина вскидывает голову да так и замирает.

Через толпу беснующихся людей на нее смотрит один человек. Потный, выпачканный в саже и крови, злой и разъяренный, разбуженный зверь. Кристина закусывает губу, выдыхает, смотрит. Эрик смотрит на нее в ответ. И, кажется, что нет ничего важнее этого момента. Того, что они оба живы. Снова. В который раз.

========== Глава 41 ==========

Когда грохот сражения стихает, когда остаются лишь слабые крики и чьи-то стоны сквозь зубы, тогда Кристина оглядывается. В холле полно трупов: юноши и девушки, мужчины и женщины, даже случайно попавшие на линию борьбы и обстрела дети — кровавое месиво, дикая каша из человеческой плоти. Афракционеры были жестоки. Очень. Здание Эрудиты им не отдали, но враг устроился там, за стенами и дверьми, в самом сердце фракции ума. Враг ли? Для нее ли? Это она во вражеском стане. Кристина выдыхает, поднимает голову, смотрит высоко-высоко, туда, где огромные прожектора бросают отсветы через стеклянный купол, смотрит на всю эту вереницу полуразваленных ступеней. Война — ненормальное явление, в нее играют только психи, душевнобольные люди с гнилью там, где должно быть сердце. И когда, только когда она сама стала ощущать себя такой? Хороший вопрос. Но знать на него ответ Кристина боится.

Чужие пальцы больно сдавливают ее плечо, тащат в сторону, девушка лишь подбородок успевает поднять, чтобы увидеть его лицо. У Эрика рассечены бровь и нижняя губа — кровоточат достаточно сильно. Кристина видит, как мужчине заливает кровью правый глаз.

— У тебя…- руку протягивает, тонкими, аккуратными пальцами коснуться хочет, но Эрик ее перебивает.

— Слушай внимательно. Здание оцеплено твоими дружками — из него не выйти и сюда не войти. Но они, кажется, выбились из сил больше нашего. Хоть это радует. Сейчас все начнут приходить в себя, — мужчина бросает взгляд по сторонам и продолжает, — трупы убирать, подчищать — передышка небольшая. Она всем нужна. За это время ты должна отсюда убраться. Когда нет грохота бомб и пальбы из автоматов, то мозг как-то работает яснее. Тебе могут задавать лишние вопросы.

А Кристина рассматривает его. Всю одежду, пропитанную гарью, кровью, потом и известковой пылью, все эти вздыбившиеся мышцы и натянутые сухожилия, будто плоть вот-вот и треснет. Эрику нужен отдых. И лицо не мешало бы обработать. Мужчина лишь сплевывает куда-то под ноги багряный сгусток: слюна вместе с кровью, а потом сует себе в рот сигарету, щелкает зажигалкой прямо перед лицом Кристины и выдыхает дым. Девушка отстраняется, жмурит глаза. Эрик смотрит на нее вкрадчиво и внимательно, да сигарета мелькает.

— Ты поняла меня?

— У тебя кровь, — отзывается она.