You raped my heart (СИ)

Девушка хмурится, наблюдает, как он прикрепляет к одной из зеркальных стен лист, на котором схематично изображена грудная клетка человека и те точки, куда необходимо целиться, чтобы стрелять насмерть. Эрик швыряет на постель пистолет с глушителем, стягивает со своих плеч куртку и одним движением пальца манит Кристину к себе. Сейчас она похожа на домашнюю девочку и отлично это знает. В комоде не так мало одежды. Но темно-синюю она не носит, предпочитает лишь черную. Она босая, отчего выглядит практически крошечной рядом с Эриком, на бедрах — черная юбка-шорты [как можно было додуматься выделить ей юбку? уму непостижимо, но когда Кристина нашла ее, то очень обрадовалась, и плевать, что как-то совершенно непрактично надевать юбку, но это все-таки юбка-шорты], топ на тонких бретельках, оголяющий ее шею и плечи да растрепанные волосы. Неуместность собственного наряда поражает ее, особенно на контрасте с оружием. Но Эрик, кажется, и не замечает, как она выглядит. Он сосредоточенно проверяет пистолет, а потом поднимает голову и ждет, когда Кристина с ним поравняется.

Все очень похоже на тот такой, кажется, уже далекий раз. Только не страшно и не боязно, только она совершенно отчетливо знает, какие чувства, эмоции и желания вызывает в ней этот грозный человек. И поэтому когда Эрик зажимает ее в своих тисках, у нее почти не спирает дыхание. Она прижимается к его твердой груди, чувствует, как он направляет руки, слышит команды на ухо. И волнения меньше, меньше этого непонятного давления изнутри. В тот раз Кристине было так сложно сосредоточиться на самой стрельбе, на мишени перед ее глазами. А сейчас просто, она сосредоточена, даже расслаблена. Первый выстрел — мимо, второй — тоже, и третий. Девушка досадливо закатывает глаза.

— Ты поломанная, — просто сообщает ей Эрик.

— Знаю, — огрызается она, выпутываясь из его рук.

Мужчина смотрит на девушку, сжав губы в одну прямую линию, тонкую такую.

— Не зарывайся, — резко говорит он. — Слышала? То, что я стал относиться к тебе лучше, не значит, то ты можешь так себя вести. Усекла?

Она молчит, лишь открывает и закрывает рот да смотрит на Эрика, который уже переключает свое внимание на пистолет. Конечно, она забыла, позволила себе расслабиться. Это же Эрик. Эрик. Он как был зверем, так и остался. Пусть он и позволяет себя гладить по загривку, но зубы скалит все так же. Кристина кусает губу, обхватывает себя руками и большим пальцем ноги ковыряет пол.

— Попробуй снова, — говорит мужчина. — Я думаю, что дело может быть в оружии. Возможно, теперь тебе подойдет не каждая модель. Я этот перенастроил. Пробуй.

Кристина берет пистолет в руки, Кристина снова стреляет, отдача прокатывается по ее мышцам, пуля мажет мимо. Эрик сзади нее цокает языком и едва качает головой.

— Нежнее надо жать, девочка. Аккуратнее.

И вот снова эта близость. Его руки, его мышцы, твердость чужого тела, сталь там, под кожей. Кристина вдруг понимает, что мишень и сам урок перестают ей быть важны. Она вжимается в пах Эрика бедрами, чуть запрокидывает голову на его плечо. Мужчина же едва опускает подбородок, смотрит насмешливо, чуть ехидно. Кристина знает, что играет с огнем, но сдержать себя совершенно не может. Рот Эрика все больше растягивается в кривой усмешке. Ему не хватает лишь сигареты в зубах и будет похож на лихого разбойника, кем он, в сущности, и является. Разбойник, бандит, монстр, зверь — полный набор синонимов, окрашенных в черный, гротескный цвет. А ей просто хочется.

— Глупая ты, — шепчет Эрик ей на ухо. — Такая дура.