Z – значит Захария

Так что пришлось совершить несколько походов в магазин. Конечно, там только консервы или крупы – ничего свежего, кроме молока и яиц, не будет, пока я не восстановлю огород. Поскольку уже июнь, это самое срочное дело. И зачем только я перекопала всходы – были бы сейчас свежая зелень и салат! Возможно, теперь уже поздновато начинать заново, но я все же решила попробовать – глядишь, успеют, хотя бы на семена.

Я принялась за работу. Подбежал Фаро, понюхал вскопанную землю, порылся немного и улегся сверху, греясь на солнышке. Я отметила, что он выглядит намного лучше, чем в первый день.

Копать по второму разу было легко, и навоз не придется вносить заново. Однако, подготовив грядки – и даже успев частично их засеять, – я осознала, что теперь этого мало: на двоих нужно в два раза больше, а я еще хотела кое-что запасти, консервов в магазине навечно не хватит. Поэтому я решила удвоить площадь огорода.

Теперь копать приходилось целину, и дело шло не быстро. И все же я довольно неплохо продвинулась, когда вдруг заметила рядом виляющего хвостом Фаро. Поднимаю глаза – опираясь на калитку, за мной наблюдает мистер Лумис. Я немного застеснялась, что он увидел меня в таком виде: перемазанную землей, вспотевшую и всклокоченную от работы. Прежде чем идти к нему в комнату, я собиралась привести себя в порядок.

Но еще я забеспокоилась: что он тут делает, почему встал с кровати?

– Что-то случилось?

– Ничего, – ответил он. – Мне стало скучно. Так тепло – я решил выйти на улицу.

За хлопотами я уже давно забыла, что значит «скучно». Но, конечно, мне не приходилось лежать больной в кровати. Я дала ему книг, но это были мамины исторические романы – вряд ли он такое читает. Еще есть учебники и детские книжки. Мы в основном брали книги из библиотеки Огдентауна.

– Я копала, – он, конечно, и так это видел. – Здесь будет огород.

– Нелегкая работа для девушки, – заметил он, видимо, обратив внимание на мой неопрятный вид.

– Мне не впервой.

Я открыла было рот – рассказать ему, что копаю по второму разу, но потом решила ничего не говорить: не хотела показывать, как сильно испугалась его прихода.

Он озадаченно спросил:

– И что, все приходится делать вручную? Разве у твоего отца не было трактора?

– Стоит в сарае.

– Ты не умеешь им управлять?

– Умею, но бензина нет.

– Да у магазина же две бензоколонки! Там наверняка осталось топливо.

Что верно, то верно. Амиши, хотя и не ездили на машинах, позволяли себе пользоваться тракторами и всегда покупали горючее у мистера Кляйна.

– Думаю, осталось, – согласилась я, – но колонки не работают без электричества.

– Конечно, легче перекопать весь огород лопатой, чем отключить моторы и накачать бензина вручную! Да там, поди, тысячи четыре-пять галлонов, – он улыбнулся, заставив меня почувствовать себя дурочкой.

– Я плохо разбираюсь в моторах и насосах, – пожаловалась я.

– Зато я разбираюсь, – ответил он. – Уж во всяком случае достаточно, чтобы накачать бензина.

– Когда поправитесь, – уточнила я.

Не обсуждая этого, мы оба уже начали рассчитывать на то, что он выздоровеет.

Я очень обрадовалась тому, что он сказал про бензин и трактор, и очень надеюсь, что все сработает. Пастбища едва хватает трем коровам, а на тракторе я смогу накосить сена. Ведь со временем, надеюсь, поголовье увеличится.

Когда мы пошли к дому, солнце как раз опускалось за хребет. Поскольку склоны долины очень высокие, солнце у нас всегда садится рано и выходит поздно – здесь долгие сумерки, и мы никогда не видели таких красивых закатов, какие бывают на равнине. Но тот вечер был великолепен. Папа любил говорить: «У нас в долине настоящий закат – на востоке», и так оно и было. Когда солнце скрывалось за западным хребтом, последние лучи окрашивали восточные холмы оранжевым, а темные тени карабкались за ними вверх. Под конец пламенели только верхушки самых высоких деревьев, затем и они гасли, погружаясь в густеющую темноту.

Мы остановились немного полюбоваться; он оперся о мое плечо, – я ужасно гордилась тем, что могу быть полезной, – но к дому пошел сам. В тот вечер мистер Лумис явно выглядел сильнее и даже держался прямее. Какой высокий! – подумала я.

Тем вечером стало прохладно, поэтому после ужина я разожгла огонь в камине гостиной и открыла дверь в его – Джозефа и Дэвида – комнату, впуская тепло. Он, однако, не пошел сразу в постель, а сел в папино кресло перед камином.

В гостиной два больших мягких кресла и диван – мама с папой любили смотреть на огонь зимними вечерами. (А этой зимой я спала на диване, чтобы быть ближе к теплу.) За ними я оставила электрические лампы – для красоты. У одной стены стоит граммофон, у другой – пианино.

– Хотите книгу? – спросила я, думая, что ему снова скучно. – Я могу поставить лампу около кресла.

– Нет, спасибо. Просто посмотрю на пламя несколько минут. Потом пойду спать. Огонь всегда усыпляет меня.