Z – значит Захария

В последние минуты, тяжело взбираясь на крутой склон холма, я уже ни о чем не могла думать. Начали попадаться отдельные деревья, затем они слились в лес. Я шла, низко опустив голову. Дорога слегка изогнулась и затем вышла на ровное место; справа появились заросли густых кустов. Я поставила тележку, нашла ветки, под которыми спрятала свои пожитки, и откопала мешок. Положив его и бутылку воды в тележку, подкатила ее к границе мертвого и живого. Там надела защитный костюм, закрепила баллон на спине, предварительно разобравшись, как он работает, и быстро скатила тележку вниз, оставив ее на дороге. Вернулась, взяв лишь дневник и ружье.

Сейчас солнце высоко над восточным хребтом, и в утреннем свете долина прекрасна. Не знаю, что случилось с мистером Лумисом и где он вообще, но собираюсь его дождаться. Он обязательно придет, а я должна поговорить с ним. Кто знает, возможно, это будет последний человеческий голос, который я услышу.

Лумис едет – вижу его на тракторе. Я рада, что успела рассказать свою историю.

Двадцать шесть

8 августа

С самого начала разговор пошел не так, как я планировала. Лумис гнал трактор на максимальной скорости, держа винтовку на коленях. Я кричала ему «Стоп» и «Тормози», но он даже не замедлился. Я подумала, он не слышит меня за ревом мотора, и в отчаянии выстрелила в воздух, но если он и слышал выстрел, то пропустил его мимо ушей. Он въехал на самую вершину холма Бёрден, остановившись прямо напротив моего укрытия, спрыгнул на землю и стал внимательно рассматривать дорогу на Огдентаун.

Мое сердце отчаянно билось, я не знала, что делать. Он стоял ко мне спиной, но не могла же я застрелить его. Я даже не была уверена, что смогу произнести хоть слово, однако изо всех сил попыталась заговорить как можно более твердым голосом:

– Бросьте оружие!

Мгновенно повернувшись, он выстрелил на звук. Он еще не видел меня, но я была всего в двадцати пяти футах от него. Я поняла: это конец. Мне всего шестнадцать, я пережила ядерную войну, а теперь должна была умереть. Разочарование, охватившее меня, было столь горьким, что вытеснило даже страх. Я встала лицом к лицу с врагом, направив ружье ему в грудь. Он не заметил оружия, все его внимание занимал костюм:

– Это мое! Ты знаешь это. Снимай его!

– Нет. Ни за что.

Лумис направил на меня винтовку. Я окаменела с ружьем в руках, зная, что не смогу выстрелить. Что делать, понятия не имела, поэтому слова, неожиданно вырвавшиеся изо рта, удивили даже меня – я такого не думала! Теперь я понимаю, что, возможно, именно эти слова спасли мне жизнь.

– Да, – выкрикнула я, – можете убить меня… как убили Эдварда.

Он уставился на меня, потом замотал головой, словно не расслышал слов. Но винтовку опустил и сделал шаг назад.

– Нет, ты этого не знаешь… – пробормотал он слабым голосом.

– Вы сами рассказали мне, пока болели, – нажимала я. – Рассказали, как убили его тремя выстрелами в грудь. Вам пришлось заделывать дырки в костюме, не правда ли? В том самом, что сейчас на мне, а раньше спас жизнь вам.

Мистер Лумис отвернулся и постоял так – мне показалось, его плечи трясутся. Помолчав, он прошептал:

– Он пытался украсть костюм… как ты сейчас.

– Я меня нет выбора, – ответила я. – Я не хочу умирать, а вы не дали бы мне ничего. Зимой мне бы оставалось только умереть в лесу с голоду. Я не хочу, чтобы на меня охотились, как на зверя, а вашей пленницей тоже не стану.

Звук собственного голоса придал мне уверенности, и я продолжила:

– Пойду искать место, где живут другие люди, люди, которые будут мне рады. Чтобы удержать меня, вам придется убивать снова.

– Но это неправильно! – вырвалось у него, хотя он и понимал, что я не отступлюсь; голос его звучал испуганно и озадаченно. Я подумала, он сейчас заплачет.

– Не уходи! – взмолился Лумис, – не покидай меня. Не оставляй меня здесь одного!

Я заговорила, тщательно подбирая слова:

– Убьете меня – и действительно останетесь один. Вы искали многие месяцы и никого не нашли. Возможно, никого больше и нет, но если я найду других людей, я расскажу им о вас, и, может быть, они придут сюда. А пока… у вас есть еда, есть трактор и магазин. У вас целая долина.

В моем голосе проскочила горечь. И внезапно, чувствуя, что сама сейчас заплачу, я добавила:

– А вы даже не поблагодарили меня за то, что я ухаживала за вами, пока вы болели!

Да, мои последние слова были по-детски жалобными.

Вот и все. Я приладила маску, проверив герметичность, и прохладный воздух из баллона потек в рот. Повернулась к нему спиной, ожидая толчка и резкой боли от пули, но ничего не произошло. Я пересекла границу миров, мистер Лумис кричал мне в спину, но маска закрывала уши и искажала звуки, слова долетали словно бы издалека. Не разбирая их, я шла дальше. И вдруг до меня долетел очень ясный голос – я поняла, что он зовет меня по имени. Что-то в его крике заставило меня остановиться и оглянуться на холм. Он стоял на краю мертвой земли, показывая на запад, и, казалось, кричал одно и то же:

– Птицы! Я видел птиц… к западу отсюда… Летали кругами. Они улетели, и я не нашел то место. Я видел их.