«З» - значит злоба

— Рассажи мне про депрессию, — попросил Диц, отодвинув тарелку.

Я отмахнулась, — Забудь об этом. Не люблю сидеть и жалеть себя.

— Давай. Тебе можно.

— Я знаю, что можно, но зачем? Я даже не смогу тебе объяснить, в чем дело. Может, у меня упал уровень серотонина.

— Несомненно, а что еще?

— Думаю, все как обычно. То-есть, иногда я не понимаю, что мы делаем на этой планете. Читаю газеты, и все безнадежно. Бедность и болезни, вся лапша, которую тебе вешают на уши политики, чтобы их избрали. Потом появляется озоновая дыра и исчезают тропические леса. И что мне со всем этим делать? Я понимаю, что не в моей власти решать мировые проблемы, но хочется верить, что где-то существует скрытый порядок.

— Удачи.

— Ага, удачи. В любом случае, я ищу ответы. Большую часть времени я воспринимаю жизнь, как она есть. Делаю то, что делаю и, кажется, что это имеет смысл. Но иногда я теряю направление. Знаю, что звучит глупо, но это правда.

— Почему ты думаешь, что существуют какие-то ответы? Ты стараешься, как можешь.

— Из чего бы это ни состояло.

— В этом и загвоздка. — Он улыбнулся. — Как насчет работы? Что тебя беспокоит?

— Я всегда психую перед началом дела. Когда-нибудь я его провалю, и мне не нравятся такие мысли. Это вроде боязни публичных выступлений.

— Откуда взялась двоюродная сестра? Я думал, у тебя никого нет.

— Я сама думала. Выяснилось, что у меня в Ломпоке куча двоюродных сестер. Я бы предпочла не иметь с ними дела, но они все время объявляются. Я слишком стара, чтобы иметь дело с какими-либо «узами».

— Врунишка, — сказал Диц ласково, но продолжать тему не стал.

Подошла официантка. Мы отказались от десерта и кофе. Диц попросил счет, который она достала из пачки, прикрепленной к пояснице. Несколько секунд у нее ушло на подсчет.

Желтые носки и высокие черные кроссовки придавали ее одежде некоторый класс. Она положила счет на стол, лицом вниз, немножко ближе к Дицу, чем ко мне. Возможно, это была ее тактика, на случай, если бы мы были парой, которая поменялась ролями.

Она сказала: — Я могу забрать это, когда захотите, — и повернулась, чтобы отнести кетчуп на другой столик. Должно быть, она обладала метаболизмом, как у птички — у нее даже не появились мурашки от холода.

Диц мельком взглянул на чек, моментально проверив сумму. Достал кошелек, вытащил пару купюр и засунул под свою тарелку.

— Готова?

— Как только скажешь.

Домой мы шли долго. Кажется, легче разговаривать в темноте, не глядя друг на друга. Разговор был поверхностным. Я мастер подбирать слова так, чтобы держать людей на расстоянии. Когда мы пришли домой, я позаботилась, чтобы у Дица было все необходимое — простыни, две подушки, запасное одеяло, маленький будильник и свежее полотенце — все жизненные удовольствия, кроме меня.

Я оставила его внизу и поднялась по винтовой лесенке. Добравшись до верха, я наклонилась через перила.

— Если у тебя болит колено, я не думаю, что ты будешь бегать со мной утром.

— Боюсь, что нет, извини. Придется пропустить.

— Постараюсь тебя не разбудить. Спасибо за обед.

— На здоровье. Спокойной ночи.

— Не забудь приложить лед.

— Слушаюсь, мэм.

Получилось, что я заснула намного раньше него. Диц был совой. Не знаю, чем он занимался. Может, чистил свои сапоги, или свой пистолет. Может быть, смотрел телевизор с выключенным звуком. Я точно его не слышала. Иногда, переворачиваясь на другой бок, я осознавала, что свет в гостиной еще горит. В его присутствии было что-то очень успокаивающее. Когда ты одинок, то редко чувствуешь себя защищенным. Обычно ты спишь, готовый вскочить и вооружиться при малейшем шуме. Под охраной Дица я прошла через пару фаз быстрого сна, проснувшись за долю секунды до включения будильника. Открыла глаза, протянула руку и поймала, до того, как он вострубил.

Я совершила утреннее омовение за закрытой дверью, чтобы не распространился звук текущей воды. С кроссовками в руках я на цыпочках спустилась вниз и подошла к входной двери, не разбудив Дица. Обулась, наскоро сделала растяжку и зашагала быстрым шагом, чтобы разогреться.

Цвет ночи переходил от черного, как смоль, к угольно-серому, и к тому моменту, когда я достигла бульвара Кабана, тьма начала подниматься. Рассвет окрасил раннее утреннее небо бледными акварельными красками. Океан был серебристо-голубым, небо прояснилось от дымно-лилового до мягкого персикового. Нефтяные буровые вышки усыпали горизонт, как гроздья радужных блесток. Мне нравится звук прибоя в этот час, крики чаек, мягкое воркованье голубей, уже выхаживающих вдоль дорожки. Платиновая блондинка с черным пуделем шли навстречу, пара, которую я встречаю почти каждое утро.

Пробежка была хорошей. Иногда пять километров даются тяжело, что-то, что я делаю, потому что должна. Сейчас я радовалась, что нахожусь в хорошей форме. Не знаю, что бы я делала с такой тавмой, как у Дица, которая исключала бег. Я никогда не стану чемпионом, но для снятия депрессии нет ничего лучше.

Я развернулась на Ист Бич и побежала назад, слегка прибавив скорость. У меня за спиной всходило солнце, окатывая небо ручейками желтого света.