З2 фуэте, или ПримаВера

И вот наступило утро следующего дня. Никия не спала всю ночь, и едва не сошла с ума от горя. Её сердце выдержало лишь потому, что она хотела ещё раз увидеть Солора, но что-то подсказывало ей, что это может быть в последний раз. По правде говоря, она не знала, как ей пережить этот день, её это не заботило.

Когда в разгар праздника раджа приказал позвать Никию забавлять публику, она покорно вышла из толпы со своей маленькой гитарой. Всё вокруг стихло, и даже сердца тех, у кого они были, сжались и замерли, глядя на хрупкую фигуру с покрывалом на лице. Да, всё с тем же покрывалом, но на этот раз скрывающим слёзы.

Все взгляды устремились на неё, со всех сторон её окружали чьи-то глаза. И среди них были одни, которые смотрели на неё так, как Солнце смотрит на цветок. Был один, тот самый проникающий в душу взгляд, увидеть который и пришла сюда Никия. Увидеть, а дальше – будь что будет.

Никия подняла свои глаза и встретилась с глазами Солора, и сейчас же всё вокруг перестало существовать и потеряло смысл, она вдруг почувствовала такую силу и свободу, что даже самые далёкие звёзды и планеты остановили свой бег, не в силах справиться с её притяжением. А Луна так близко приблизилась к Земле, что чуть не разрушила дворец. Но этого никто не заметил, толпа подалась назад, не в силах оторвать глаз от баядерки, и Никия тронула струны на гитаре.

Она играла любимую мелодию Солора и танцевала. Она танцевала так, что её волосы рождали ветер, и монеты с монисто звёздами разлетались вокруг. Она плясала как огонь пляшет над крышами побеждённого города, как пляшет шёлк знамён на ветру и как бьётся пульс в любящем сердце.

Лицо Гамзатти стало бледнее Луны, а раджа до хруста сжал своё кресло, Великий брамин затрясся в каком-то припадке, а Солор смотрел на Никию и улыбался любящими глазами. Гамзатти велела отобрать у Никии гитару и подать ей корзину цветов. Никия подхватила корзину, закружилась в танце, и вскрикнула от смертельного змеиного укуса прямо в сердце.

Какая-то ткань с треском порвалась на небе, на маленькой гитаре лопнули струны, треснула и закружилась земля под ногами, и Никия упала в объятья Солора. Великий брамин бросился к Никии, предлагая ей противоядие, но она оттолкнула флакон и глядя на Солора прошептала:

– Прощай, Солор!.. Я люблю тебя! Не забывай своей клятвы. Ты ведь мне поклялся…Я умираю… Прощай!

Глава XIV

Занавес закрылся так быстро, словно ему самому было больно смотреть на сцену, а в зале росла и ширилась волна аплодисментов. Она прокатилась по зрительным рядам, и разлетелась тысячей брызг, затем все аплодисменты снова слились в одно целое, и уже по всему зданию театра, одна за другой, покатились волны оваций. Зрители хлопали так, словно только в этом и было спасение Никии, словно в овациях и было противоядие.

В этот антракт никто не выходил из зала, никто не тронулся со своих мест. Каждый думал о любви и жизни, о Никии и Солоре, о добре и зле, и ещё о чём-то таком, чего сразу не понять и не выразить словами. Поэтому сразу никто и не заметил, как стал исчезать свет.

Все видели, как снова разошёлся в разные стороны занавес, как появился страдающий Солор, которому везде мерещилась Никия, как он пытался поймать и обнять свой мираж и медленно сходил с ума.

А тем временем свет стекал за кулисы… Сначала со всего зала, затем из фойе и площади перед театром, а потом даже Луна и звёзды стали исчезать с ночного неба. Весь мир потемнел, и стало так темно, что кругом уже ничего нельзя было различить, ни сцены, ни кулис, ни сторон света, ни неба, ни земли, замерла музыка и исчезли все звуки, так, наверное, было до сотворения мира…

И каждый из зрителей понял, что теперь можно видеть и слышать лишь душой и сердцем, и тогда все открыли сердца и души и услышали далёкую капель звуков, хрустальные переливы и разливы, сказочную трель и дрожание невидимых струн. Вслед за этим, где-то высоко-высоко, почти в мечтах и грёзах, словно первый цветок распустилась Луна, и весь свет, исчезнувший накануне, снова начал возвращаться в подлунный мир.

Вначале Луна была одна, но вот её свет коснулся музыки, и распустился новый, ослепительно белый цветок, это была дочь Луны, светящаяся и сияющая, словно чья-то душа спускающаяся на Землю. После первого шага она на миг застыла в арабеске, затем откинулась назад, приветствуя Луну, и вновь сделала шаг вперёд…

Свет снова коснулся музыки, и у Луны родилась ещё одна дочь, плавно ступающая следом за старшей сестрой, затем ещё одна, и ещё одна… Свет и музыка рождали дочерей Луны, бесконечной вереницей шествующих на Землю, они несли с собой всё женское начало, всю Нежность и Красоту, Гармонию и Радость, которые только могли вместить Музыка и Свет, они несли с собой Жизнь и Любовь. Шаги чередовались с арабесками, приветствия сменялись шагами, и все поняли, как может быть светла Ночь…